Даже Виктор не знал, что ей пришлось пережить. Не сказала ему. Побоялась, что не поймёт. Он ведь мужик. Только Ларке – подруге – доверилась.
Дура.
Никому нельзя доверять.
Теперь она убедилась в этом на собственном опыте.
Перед глазами, как наяву, маячило лицо Ларки. Гордо сияющее как новенькая монетка. А в ушах до сих пор стоял её голос, полный притворного сострадания:
– Это жизнь, понимаешь, Тая. Я не хочу повторять твои же ошибки. Отпусти его.
Она, наверно, и через сто лет будет помнить тот миг как сейчас. Как настойчивый звонок в дверь оторвал от плетения трудного участка. Как в квартиру стремительно вошла Лариса, красивая, молодая, внеся с собой морозный декабрьский воздух. Как на её песцовом воротнике блестел снег. И как она положила на стол маленький продолговатый предмет. А потом говорила о чём-то долго, заботливо, глядя на Таю с ложной жалостью на лице.
Тая её почти не слышала, почти не вникала в слова. Они скользили мимо её сознания, ни за что не цепляясь. Она стояла, чувствуя только, как ухает сердце, а перед глазами поднималось красное марево, в центре которого лежал тот самый предмет.
Тест на беременность.
Как во сне она протянула руку и коснулась кусочка пластмассы. Её будто током пронзило. Вздрогнув, она посмотрела на Ларку.
И только тогда поняла, что та говорит:
– У нас с Витей будет ребенок. Прости, ты сама виновата.
Это был запрещённый удар. В самое сердце. Потому что только Ларка знала, почему у Таи никогда не будет детей…
И да, Тая сама была виновата. Аборт, сделанный ещё до встречи с супругом, стал для неё роковым.
В свои тридцать пять она не имела детей и, как сказали врачи, никогда не сможет иметь.
Она ненавидела зеркала, потому что видела в них усталую женщину с потухшим взглядом, скорбными морщинками у рта и тяжеловесной фигурой, оплывшей от постоянного приёма гормональных препаратов. А ещё были сотни тысяч, выброшенных на лечение, которое не дало результатов. Были истерики, метания по бабкам-знахаркам и святым местам. И постоянный страх, что её тайна раскроется, что Витя узнает.
Ему она так и не смогла признаться, что сама виновата. Что «залетела» по глупости в семнадцать лет и испугалась. А мама… Мама сказала:
«Зачем тебе дети? Ты учишься, встретишь хорошего человека, выйдешь замуж, ещё нарожаешь себе. А кому ты нужна с дитём?»