Почему-то этот призрачный звук в ночном безмолвии произвел на
женщину неимоверно зловещее впечатление. Она задрожала и не очень
сознавая, что делает, бросилась будить мужа:
— Коля! Коля! — жгучим шепотом. — Слышишь!..
Коля не сразу, но проснулся, и испуг подруги жизни расценил
по-своему:
— Ну чего там еще?.. Дочиталась, блин! Квазимодо приснился, что
ли? Не обосраласьслучайно?..
— У, дурак! Говорю тебе!.. — и она горячо описала ночные звуки,
начиная, правда, соображать, что ничего особенного-то в них и не
было… Коля так и воспринял, зевнув:
— Ну и что такого? К Лариске твоей наверняка мужик какой-то
приходил, да и слинял тихим сапом… А зачем приходил, понятно.
Табуретками гремели? Тоже бывает… Кстати! Раз уж не спим, так мы
тоже давай тем же самым займемся. Можем и на табуретке…
— Дурак! — фыркнула супруга, но уже с иным смыслом. Мужнины
слова и вправду сдвинули мысли на иные рельсы… ну а что случилось
дальше, это уж другая тема.
Как договаривались, не самым ранним утром, часов так в
одиннадцать, соседка сунулась к Ларисе за выкройками. Позвонила в
дверь. Никто не открыл.
Странно. Недоумевая, соседка позвонила и дважды, и трижды.
Тишина. Конечно, тут вспомнились странные ночные звуки, при свете
дня уже не казавшиеся зловещими…, но в совокупности с безмолвием за
дверью все порождало какую-то не то тоску, не то тревогу, которая
никак не выветривалась.
С этим тягучим беспокойством женщина побродила по квартире,
вышла. Еще раз позвонила в соседнюю дверь. Ничего.
Зачем-то пошла вниз, вышла во двор… и натолкнулась на молодого
милиционера. Лейтенанта.
— Здравствуйте! — обрадовался он. — Я ваш новый участковый,
делаю обход территории. Знакомлюсь!..
Ну вот так все и совпало как нарочно. Смутная тревога женщины,
ретивость начинающего участкового… Старый наверняка бы отмахнулся
от такой ерунды, а этот так и вцепился, тоже звонил, стучал в
дверь, а потом поднял на уши ЖЭК, дернули дежурного слесаря, еще не
успевшего принять законную субботнюю чекушку. Тот явился, сильно
недовольный несовершенством бытия:
— Ну чо еще стряслось? Суббота же!.. — и дальше неприлично.
Лейтенант одернул рассерженного пролетария:
— Так! Ты, рабочий класс, во-первых, при женщинах не выражайся,
а во-вторых какая тебе суббота? Ты что, еврей?
— Ну, чего нет, того нет, врать не стану.