С голодухи съедаю все. А когда умиротворенно падаю на подушки, медсестра подставляет поближе стойку с капельницей.
– Поела, а теперь спать, – смеется она, вставляя иголку в катетер.
– Да, я устала, – шепчу полусонно и снова проваливаюсь в глубокую дрему.
Завтра проснусь, увижу дочек и почувствую себя самой счастливой.
17. 16. Страхи и действительность
16
Лера
– Маш, – прошу с утра пораньше знакомую медсестру, – пожалуйста! Я одним глазком посмотрю и вернусь.
– Строго запрещено, – мотает головой она. – Из реанимации роженицы могут выйти только с разрешения Виктора Петровича. Давай лучше умоемся, причешемся, и, когда он придет и даст отмашку, сразу отведу тебя в палату.
Приходится согласиться. Жду Торганова с замиранием сердца.
Должен сразу перевести. Я же чувствую себя хорошо.
Но к намеченным девяти утра Виктор Петрович так и не приходит. Даже спрашивать у девчонок бессмысленно. Главный врач перед ними не отчитывается.
И когда наконец он появляется в реанимации, стрелки часов показывают почти одиннадцать.
Но Торганов не спешит ко мне. Ясное дело, есть пациентки поважнее. Виктор Петрович с кем-то переговаривается негромко, кого-то отчитывает строгим голосом. А войдя ко мне, улыбается довольно.
А я смотрю на него как на бога! Вот есть же такие мужчины. Порядочные и принципиальные.
Чистенькие, как говорила моя бабушка. Вот такого бы мне мужа!
Конечно, не самого Торганова, но кого-нибудь похожего. Хотя кто меня возьмет с двумя детьми?
– Ну что, Валерия Васильевна? Как самочувствие? – спрашивает участливо.
– Хорошо. Мне бы на дочек взглянуть…
– Как только в палату поступите, их вам сразу принесут. Отдохните пока, а то потом года так на три впряжетесь, – смеется он и добавляет серьезно. – Скоро переведем. Не волнуйтесь.
Свернувшись клубком, уныло смотрю на белую стену. Как же надоели эти больничные церемонии! Нельзя просто отпустить человека в палату и дать ему детей! А то так до обеда здесь просижу.
– Готова? – весело спрашивает меня Маша через час.
– Да, пойдем! – подрываюсь с постели.
– Погоди, – останавливает она меня. – Сейчас капельницы двум женщинам поставлю, и пойдем.
Я снова жду. А на душе неспокойно.
Проходит час. За ним еще один. И душу заливает паника.
Когда в палату приходит Маша, я уже не нахожу себе места.
– С детьми все в порядке? – спрашиваю встревоженно. Ухватив медсестру под локоть, на нетвердых ногах бреду по коридору.