Кое-что меня интересовало, так что я
решил сюда потом вернуться. Правда, часы работы не были написаны,
так что непонятно когда.
Пока же я решил двинуться в сторону
порта. Вернее доков рядом с Имперской территорией.
Здесь был негласный блошиный
рынок.
Местных я не запоминал ранее, а
проходил здесь всего дважды, когда у Грачёвых крали что-то слишком
ценное и приходилось помогать с поисками. Было это ещё в самом
начале, когда наш отряд бессмертных только создали.
Однако блошиный рынок был здесь при
португальцах, британцах и византийцах, так что он остался и при
Российской Империи. Хоть Порто-Базилиу переименовали в Васильевск,
но в остальном местные порядки лишь слегка поменялись.
Запретили рабство и наркоторговлю,
которые при византийцах были весьма популярны, а всё имущество
врагов перешло к императорской семье или российским
аристократам.
Местные тоже получили несколько
больше свобод и вернули святые места. Если византийцы символически
показывали свою силу, не пуская местных на паломничество, то
Императорской Семье Царских по большому счёту одним озером или
вулканом во владении было больше, одним меньше, роли не играло.
Политика для разных империй
заключалась в разных символах.
На блошином рынке было немало старых
вещей прошлых хозяев Танзании, предметов с затопленных кораблей,
артефактов со следами крови и так далее.
Это меня не интересовало.
Я шёл, пока не вышел к металлическому
фургону на спущенных колёсах. Здесь продажу вёл светлокожий седой и
очень худой мужчина с амулетом на груди, что говорило о его
принадлежности к магам или попытке походить на них.
Из приоткрытой двери кабины ноги
свесил огромный негр, который габаритами напоминал снежного
человека, пусть и не такого здорового, как Царь Обезьян.
На бампере сидел молодой пацан с
автоматом на ремне и играл в переносную приставку.
По местным меркам это очень богатые
люди.
В моей памяти никого похожего не
нашлось, но оно и понятно.
Я подошёл и спросил по-русски,
добавив некоторый акцент с неверными ударениями в словах:
– Есть книги о местных чудовищах,
основах плаванья или магии?
Старик поднял на меня выцветшие
глаза, секунд пять изучал меня, затем проворчал на византийской
латыни:
– Говори на нормальном языке, а не на
медвежьем рычании.
Ага, атавизм прошлого.
Вот только я участвовал в войнах за
то самое «медвежье рычание».