Ленро выдохнула, только сейчас сообразив, насколько запыхалась,
и со второго, уже не столь нервного взгляда разобрала, что Арделан
теперь одет и даже относительно прилично. А рассмотрев во что, едва
удержалась от крайне неуместного смешка. Пока ее не было, гость,
видать, прошелся по дому и умудрился где-то выкопать давно забытый
здесь домашний костюм Риннарда. И не побрезговал его натянуть, хоть
тот и оказался ему здорово велик.
– Не сейчас, – отчеканил Арделан, даже не глянув в ее сторону,
потому как не сводил глаз с сына Ласа. – Мешаешь, выйди. Вернуться
можешь через полчаса, не раньше.
– В свой собственный кабинет? А не охре… забываешься ли ты? –
начала было она, и тут же, на собственной шкуре прочувствовала, как
этот человек одним словом, не повышая голоса, двигал армиями:
– Я. Сказал. Не сейчас!
Ноги едва сами не вынесли Ленро вон, без всякого ее участия, и
призвать их к порядку стоило нешуточных усилий.
– Мальчишка нестабилен, – все-таки уточнила она, хотя, похоже,
тут и без нее всё всем было понятно. Но подчиняться такому вот
приказному тону не тянуло совсем. – У него только что прошла
взрывная инициация, догадываюсь даже из-за чего!
– Вижу, – подтвердил Арделан подозрения о собственной
понятливости. Но оборачиваться в сторону Селль все равно не спешил,
по-прежнему не отводя взгляд от вконец ошалевшего предмета их
обсуждения. И вдруг совершенно другим, чуть ли не воркующим голосом
выдохнул: – Наш парень, да. Темненький. И мы его сейчас
стабилизируем… Ты, рыжая, все-таки погуляй пока. Не нужна ты тут.
Ясно?
– Ясно, – дальше спорить Ленро не стала. Действительно, эти дела
ее не касались никак. Сама она Ласова сына от официалов могла лишь
спрятать, а вот темнейшество способен был ему помочь по-настоящему.
Собственно, именно на это она и рассчитывала еще там, возле
мастерской, помогая парню удрать.
Так что можно считать в итоге всё для всех сложилось наилучшим
образом – и мальчишке помочь удалось и себя не подставить, чего
Селль все-таки здорово опасалась. Вот так влезать в дела официалов,
да еще и дважды за день – это было чревато, если не сказать больше.
И сильно смахивало на забег по очень тонкому и очень острому
льду.
Но ведь ребенок же! Как можно позволить упечь его в камеру,
пусть и временно, до выяснения всех интересных полиции деталей? Ну,
или навсегда, если мальчишка вдруг окажется действительно силен и
выскочит за планку Рихтарна. Последнее, конечно, более чем
сомнительно, с его-то происхождением и родителями-нейтралами, вот
только гарантий в таких вопросах не даст никто и никогда.