Изгоняются ли экзорцизмами пошлые мысли? Можно у Терни спросить, он же маг. Подойду такая и в лоб: “Ваша светлость, герцог Норс, у меня о вас фантазии, можно ли что-нибудь сделать?” Бдыщ кувалдой!
Цитата: “Челябинские мужики (зачеркнуто, поверх написано “Ректор Локрстенн и герцог Норс”) настолько суровы, что они сами не знают степень своей суровости!”
11. Глава 6. Испытание желанием
Сцена стремительно начала заполняться участниками. Чуть не разрывающие друг друга в порыве страсти демоны. Пытающийся оторвать от себя руки-палочки некромант с волосами, полными листьев. Феечка Тринь-Тринь с еще дымящимися крыльями. Аскольд с паникой в глазах и пригоршней перьев. Все десять пар в полном составе.
— Вынужден разочаровать большинство из тех, кто делал ставки на первый тур, — сообщил ведущий. — Всего две пары справились с испытанием. Значит, они проходят дальше, а остальные будут расформированы и составлены заново.
— Как?
— Почему?
Благородные аннунаки гневались, некоторые даже молниями кидаться начали, пришлось вмешаться секьюрити с огнетушителями. Нинмаки терпеливо, как детям, пояснил:
— Пары должны были объединиться по-настоящему. А у нас что?
Он кивнул в сторону Шасселе, в панике потрясающего хвостом, на котором явственно виднелись следы от парочки клыков. Каролина смущенно переминалась рядом, потирая ожог на запястье. Даркхейн оглушительно чихнул, отчего феечка Тринь-Тринь отлетела метра на три, врезаясь в уже вернувшегося в свой облик Рюкалицё. Японский оборотень вздрогнул и перевоплотился в нее же.
— Да ладно! — возмутился дракон.
— Не будем спорить, — подытожил Нинмаки. — У пар будет время привести себя в порядок и, наконец, нормально поужинать. Чтобы они перестали уже воображать себе еду. А все присутствующие могут сделать ставки на второй тур.
Мистер Ноги даже не удостоил Марусю взглядом, направляясь вслед за распорядителем к накрытым для участников столам. Да и ладно. У нее было, где отвести душу. Отпросившись “попудрить носик”, она проскользнула в свою гримерку, извлекла из дыры в подкладке старого массивного кресла тетрадку в потрепанной обложке и принялась что-то сосредоточенно писать, время от времени озираясь по сторонам. Будто слежки боялась. Вести записи было неудобно, потому что очки так и не нашлись.
Слишком долго предаваться мемуаристике она не стала, ибо ненасытные конкуренты сожрут все там без нее, а есть хотелось очень. Особенно после испытаний с черствыми и суровым пирожками.