- Немного-то их и было, лиходеев, всего-то четверо, как и нас.
Потому и не нападали – решили на стрелу взять.
Быстро вскочив на ноги, Вожников стряхнул снег:
- Так вы их что… всех?
- Всех, - с еле заметной досадой отозвался Иван Борисович. –
Хотел, конечно, одного-пару ранить, да опосля поспрошать. Не вышло!
Ловки больно.
- На свои головы легки, - скрипя лыжами, к беседующим подошел
другой брат, Данило. – Все четверо – наповал.
- Жа-аль.
- Вот и я говорю. Хотя что их жалеть-то, шпыней? Не мы нападали
– они. Кто хоть были-то? На Афонькиных непохожи.
- А пошли-ка, брате, глянем еще разок.
Убитые лежали друг против друга, видать, только-только свернули
к мыску, где и были встречены разящими без промаха стрелами. Один –
лет сорока, жилистый, седобородый, с узким землистым лицом и
покатыми плечами, трое остальных – совсем еще молодые парни,
подростки, жить бы да жить. И с чего им вздумалось нападать? Или
они вовсе нападать и не собирались? Это Борисовичи почему-то так
решили… и – Егор. Видение-то все-таки было! Предчувствие! Не зря
ведь бабка Левонтиха говорила…
- Этот, видать, за старшого у них.
Наклонившись, Антип проворно обыскал трупы людей, вовсе не
походивших ни на охотников, ни на рыбаков. Даже на туристов – и то
не тянули, а, скорее, напоминали бродяг. Одеты в нагольные
полушубки, посконные рубахи, порты из сермяги, обмотки – лапти…
нет, на некоторых – поршни, из кожи, не из лыка. При все при этом –
острые широкие ножи, луки со стелами, на шее у старшего – странный
серебряный амулет в виде уточки.
- Поганые! – брезгливо скривился Иван Борисыч. – Крестов
нету.
Данило зло сплюнул:
- Туда им, шпыням, и дорога – в ад! Эй, Антипе! Глянь-ка в
котомке.
Чугреев и без мудрых указаний уже развязывал заплечный мешок –
котомочку – трофейную, так скажем. Егор с любопытством вытянул шею:
какие-то оставленные, видать, для навара, кости, бережно завернутая
в тряпицу соль, металлическая пластинка – кресало и кремень,
плетеная из лыка баклажка.
Антип, не думая долго, вытащил затычку, хлебнул… да, прикрыв
глаза, улыбнулся блаженно:
- Бражица!
- Дай-ко!
Принялись приговаривать баклажечку. Напиток (явно из сушеных
ягод) показался Егору странным – каким-то прогорклым, кислым…
впрочем – на любителя, скажем, Антип выпил с большим удовольствием,
даже губами причмокнул: