- Жаль, шпыни мало взяли.
Данило Борисович рассмеялся:
- Ага, делать им больше нечего, как нас бражкой поить.
- То не бражка, - помотал головою Антип. – То вино весянское –
олут.
- Все одно – бражица. Эх, медовухи бы сейчас!
- Э, сказанул, - старший, Иван Тугой Лук, засмеялся. - Лучше уж,
брате, стоялого медку. Ничо! Вот доберемся, вот выберемся.
- Так татары, ж, брате, не пьют.
- В Орде-то не пьют? Ага, как же!
В Орде… Вожников задумчиво посмотрел в небо, светло-голубое,
высокое, чуть тронутое белыми кучерявыми облаками, подсвеченными
снизу золотисто-оранжевым светом уже клонившегося к закату солнца.
Вот и еще один день прошел. Очередной день. И что? А ничего
хорошего. Господи!
Молодой человек неприязненно покосился на своих спутников, потом
перевел взгляд на трупы… Как много у них стрел, и все разные. Егор
чуть отошел, наклонился и поднял упавший в снег колчан. Вот эти,
тупые – на белку, на соболя, раздвоенные – на куницу или лису, а
эта вот, граненая… вообще, странная стрела – бронебойная, что
ли?
- От такой, пожалуй, и кольчужка не спасла бы, - незаметно
подойдя сзади, молвил Антип. – Знавал я в Хлынове одного мастера,
как раз такие наконечники делал. И как-то ходили мы в Орду, на
Жукотин, так… Ладноть! –Чугреев вдруг резко оборвал сам себя и,
скосив глаза на Егора, хитро прищурился: - Слышь, Егорша, ты потом,
как к Белеозеру выведешь, куда?
- Хм…
Вожников не знал, что и ответить – ну, выведет, скорее всего,
примерно-то дорогу знал.
- Может – Белоозеро все же?
- Так я про то и говорю. В Орду ж мы с Борисовичами не пойдем,
уж дальше-то они сами.
В Орду…
Молодой человек помотал головой, словно отгоняя нахлынувшие
нехорошие мысли:
- А ты, Антип, куда все меня зовешь-то?
Чугреев осторожно обернулся на допивавших баклажку
Борисовичей:
- Опосля поговорим, ага? Не для лишних ушей это дело – для наших
с тобой токмо.
- Опосля, так опосля, - кивнул Егор.
- Скоро пурга, однако, - опасливо посмотрев в быстро
затягивающееся тучами небо, Антип сплюнул в снег. – Надо бы в лес
свернуть, а, господа мои?
- К лесу – так к лесу, - кивнул Данило Борисович, а его старший
братец без лишних слов повернул лыжи к берегу.
Идти стало труднее – цеплялся за ноги густой подлесок, колючие
еловые лапы царапали руки и лицо, словно бы не пускали куда-то.
Небо над могучими соснами и елями клубилось плотными серыми
облаками. На глазах становясь ощутимо низким, оно словно бы
наваливалось на землю, облепляя все вокруг, как выброшенный из
тарелки прокисший кисель. Все зверье в лесу куда-то попряталось,
даже птицы с ветки на ветку не перепархивали, то ли люди их
испугали, то ли предстоящая непогодь.