Местные используют это как удобрение, никто из них даже не
слышал об аммиачной селитре или ещё чем-то более продвинутом.
Спустя несколько часов, я снова присел на сухой край канавы. Пот
стекал по лбу, задерживаясь на бровях. Он касался моих губ, во рту
разлился противный солёный привкус. В этот раз я не стал долго
засиживаться, хоть старик и уснул, это не означало, что стоит
отлынивать от работы.
За два часа я успел сделать две тысячи восемьсот взмахов. Не
всегда мотыга с первого удара могла подцепить корни сорняков, порой
мне приходилось ударить несколько раз, чтобы корзина пополнилась
очередным растением, облепленным куском грязи.
Система начислила довольно много очков к силе, отчего махать
мотыгой становилось всё проще и проще.
➤Сила – 0,217
Яма для компоста находилась не так далеко от поля, буквально в
двух шагах. Из-за того, что корзина была набита до краёв, и в ней
преимущественно была мокрая трава с кусками грязи, она весила по
крайней мере несколько десятков килограмм. При моём нынешнем
физическом состоянии, это непосильная ноша. Лучшем решением будет
сбросить часть, отнести к яме и снова вернуться.
Когда я взвалил корзину на спину, обе лямки сильно начали
натирать тощие плечи. Белоснежная кожа быстро покраснела, а коленки
стали дрожать. В этот момент меня посетила довольно странная мысль.
А точно ли прошлый владелец этого тела сын старика Вея? Моё тело
слишком не приспособлено к физическому труду, кожа лишена загара, а
пальцы рук вообще без мозолей…
— Черт, и не спросить у старика, могу выдать в себе пришельца,
что захватил тело его сына…— я буркнул себе под нос пару фраз и
сразу же уставился на грязь под ногами.
Я осторожно переступал с канавы в канаву, чтобы не повредить
хрупкие рисовые ростки. Если хоть один затопчу, уверен, старик Вей
сразу же подорвётся со своего кресла и побежит бить меня тоненькой
палкой, что постоянно таскал с собой.
Ноги утопали в грязи, смешано с мелкими сорняками. Они царапали
мягкую, не привыкшую к подобной работе кожу.
Это вызывало непереносимый дискомфорт. Мне казалось, что я попал
в этот мир ради чего-то более масштабного, чем культивация рисового
поля. Эта мысль преследовала меня на протяжении всего пути до
компостной ямы.
Сама яма была огорожена тоненьким деревянным забором. Глубина её
составляла чуть больше трёх метров, а ширина была в районе
пяти.