В общем, честно говоря, это был самый форменный дурдом.
Меня отвели сначала в школу. Там мне устроили детальный,
подробный осмотр. Когда выяснилось, что на самом деле мои руки,
ноги и все остальное на месте, директриса немного успокоилась.
Но самое главное, на фоне произошедшего, вопрос с вызовом
родителей утратил свою актуальность. Это, что говорится, из
разряда, не было бы счастья, да несчастье помогло. То есть, по сути
я на самом деле избавил одноклассников от серьёзных проблем,
правда, не совсем так, как собирался.
– Петров, – Заговорщицким шепотом начала директриса,
предварительно отправив всех из медицинского кабинета в коридор. –
Ты давай, знаешь, что... Ты скажи, что шел на урок. Да? Просто
опоздал. Хорошо? Я обещаю, что выполню нашу предыдущую
договорённость. Да?
– Кому сказать? – Точно таким же шепотом спросил я.
– Всем! Всем скажи! – Директриса присела на кушетку и схватила
меня за руку.
Я сначала не понял, чего она хочет. Тем более, половина класса
меня видела. Они знают, как на самом деле все было. Я сначала
явился в школу, а потом ушел. Но уже через минуту до меня
дошло.
Директриса просто-напросто испугалась. Учебное время.
Ответственность за меня несет школа. А я вместо того, чтоб грызть
гранит науки, оказался под колесами машины главного инженера
завода.
Кстати, главный инженер тоже примчался. Не знаю, кто и как успел
ему сообщить о случившемся, но залетел он в школу ровно в тот
момент, когда я заверил Жабу, что никому не признаюсь, почему во
время урока шлялся по улице.
– Идиот... – Бросил отец Ромова в сторону старшего сына, который
мялся возле окна, ожидая итога моего осмотра.
Потом Ромов-старший подошел ко мне, положил руку на плечо и
спросил:
– Все хорошо? Давай, отвезу тебя в больницу. Пусть там еще
хорошенько все проверят.
– Николай Николаевич, к счастью, Алексей чувствует себя
прекрасно. – Тут же влезла Жаба.
Причем, интонации голоса директрисы звучали так, будто это лично
ее заслуга. Видимо, она намекала главному инженеру, что проблема
решилась только благодаря ее участию.
В общем, с горем пополам я отбился от всех этих доброжелателей и
отправился домой. Не сам. Не своим ходом. Меня отвёз отец
Ромова.
– Точно все хорошо? – Спрашивал он по дороге раз десять.
Я неизменно уверял его, что все отлично. Однако это была лишь
первая часть марлезонского балета.