Но сделанного назад не воротить. Да и не пустила бы я свою беременную сестру с этот дурдом. Тут со здоровыми нервами голова кругом шла. Что уж говорить про её нестабильное состояние, когда психи и истерики подвластны гормонам, а не здравомыслию. Оттого-то становилось ещё тяжелее осознавать всё происходящее. Как бы мы ни старались, но прыгнуть выше головы простой человек не мог. Только портить собственные гены какой-нибудь инопланетной дрянью наша семья не собиралась. Это, считай, единственное наше достоинство, за исключением денег и секретов, о которых никто и никогда не должен узнать.
Будь на моём месте маменька, она бы уже разобралась с делами академии и заставила пришельцев ползать у себя в ногах. На ногу, руку и расправу она всегда была молниеносной и считала, что проблемы следует душить в зародыше. Я придерживалась данного умозаключения, но под стать маме делать буквально сто дел на ходу не умела. Теперь же, на собственной шкуре прочувствовав, насколько потрясающая у меня родительница, начала немного завидовать ещё и ей. Завидовать Бриджит было делом заранее бессмысленным, а вот маме можно.
Сегодня был изнурительный и бессмысленный день, который я едва прожила. Последние часы перед началом выходных давались с диким трудом. Не только студенты, но и профессора не имели права покидать учебное заведение в течение года без уважительной причины. И коли я сама сетовала о том, что нытьё по поводу родителей недопустимо, было бы странно с этой же формулировкой сбежать домой, дабы поплакаться маменьке в жилетку о том, как тут всё плохо и насколько мерзко со мной обходились другие профессора. Ржать будут все! А оно мне надо? Нет!
Особенно теперь, когда любое постороннее внимание к моей скромной персоне могло обнулить первоначальные успехи. Четыре месяца не такой длинный срок, как могло бы показаться изначально, вот только за неполную неделю я так устала, что хотелось лечь и помереть. Ну, или заняться чем-нибудь горячим и не совсем нормальным по меркам пришельцев. В том, что леди нашего семейства, да и вообще всё, в частности, повёрнуты на полноценном доминировании и установлении власти над противоположным полом, хранилось в строжайшей тайне. Когда первые признаки такого проявились в шестнадцать, я дико испугалась, в восемнадцать поняла, что сестра и похлеще выдавала, в двадцать один обзавелась первым рабом. Так, к двадцати восьми у меня образовался свой гарем услужливых мальчиков.