Капитан Игнатьев только улыбался — знал, что по-другому и быть
не могло. На то он и инструктор.
— А теперь сразу двое! — приказал подполковник Шандырханов.
Одновременно шагнули Смирнов и Иванов. Оба уверенные в своих
силах. Да еще и вдвоем. На лице азиата не дрогнул ни один мускул.
Он спокойно отошел от корчившегося от боли Самарина.
— Ты справа, я слева! — Кирилл посмотрел на Женьку.
Оба ринулись в атаку одновременно. Но слаженной работы не
получилось.
То, что творил Хан, было невероятно. Он двигался быстро и
шустро, уклонялся от ударов. Его ни разу не зацепили — за то оба
бойца, так же как и остальные, вскоре оказались на матах с
застывшими на лицах болезненными гримасами.
Я смотрел, анализировал и плохо понимал, что же за стиль боя
использует инструктор. Казалось, там было понамешано всего и вся.
Причем очень гармонично.
— А чего ты улыбаешься, капитан? — вдруг нахмурился Шандырханов,
глядя на Игнатьева. — Ну-ка, твой выход!
— Вдвоем? — уточнил кэп.
— Да хоть вчетвером! — с некоторым акцентом произнес Хан. За все
время, он первый раз подал голос. Хоть он уже и провел три быстрых
«контакта», дышал так, будто спокойно медитирует. — Ну?
— Так, а ну Громов, иди-ка сюда! — Игнатьев решительно
пробежался глазами по оставшимся на ногах бойцам, затем поманил
меня рукой.
— Макс, смотри… — тихо произнес офицер, когда я подошел ближе. —
Хан не просто инструктор. Его нельзя взять в лоб. Тут хитрость
нужна, ловкость. Скорее всего, у нас ничего не получится, но
попробовать все равно стоит. Я нападу первым, обманкой, он уйдет
влево. Попробуй предугадать его действия, связать и ограничить в
движениях. А дальше уже по обстановке.
— Добро! — кивнул я, оценивая положение и стойку
инструктора.
Когда капитан сделал ложный выпад, азиат никак не отреагировал.
Это сразу поломало нам все планы. За то, как только кэп шагнул
вправо, Хан ловко использовал преимущество в скорости и владении
техникой боя. Я подоспел слишком поздно, Игнатьев уже падал,
попавший в переплет. Тем не менее, я смог нанести скользящий удар в
плечо и даже ухватить правую кисть Хана. Правда, доделать начатое,
я не смог. Азиат, словно рыба, мгновенно выскользнул из захвата,
извернулся, крутанул меня вокруг своей оси, ухватившись за одежду,
а затем сделал мне такую подсечку, что я и сам не понял, как
полетел на пол плашмя. От удара грудью о мат, весь воздух резко
вышел из легких, отчего перехватило дыхание. Было и больно и
неприятно. А как это ударило по самооценке…