Конечно, отчасти это выглядело несколько смешно и, возможно,
даже немного по-детски. Однако так куда лучше, чем просто по
номерам. Первый, второй, третий номер. Очень быстро все привыкли —
это было удобно. Так мы быстрее притирались друг к другу. Вместо
того чтобы кричать Корнееву о том, чтобы тот занял позицию и снял
условного часового, все сокращалось условными жестами, знаками и
короткими обращениями.
Конечно же, не все у нас шло гладко, были и свои нюансы.
Например, лично я бы сделал хороший акцент на выживание в диких
условиях, но его было мало. И вот как раз это нам и нужно было
продемонстрировать. Основной уклон по большей части шел на
общефизическую подготовку, тактику, стрельбу, инженерку, рукопашный
бой. Были и шероховатости между отдельными участниками. Тот же
Иванов смотрел на меня с каким-то ехидством. У меня как-то
произошел с ним разговор, в котором мы выяснили отношения. Правда,
без стычки не обошлось. Ну а как иначе? Мужской коллектив, всегда
будет здоровая конкуренция, не без дедовщины. Сверхсрочник
прапорщик, должен подчиняться срочнику младшему сержанту — нелегко
такое принять. Все это было неявно, Игнатьев продолжал делать
акцент на том, что в его отсутствие — я старший.
В любом случае, что бы мы там себе не представляли, инструктора
учебного центра сделают так, чтобы было максимально сложно. Иначе,
что это за спецназ такой?
Вообще, даже полгода интенсивных тренировок — слишком мало.
Нужно хотя бы года два, тогда получится именно то, что требуется.
Но и потом нельзя останавливаться, ведь нет предела совершенству.
Но в нашем случае, как уже не раз говорилось, обучение группы за
шесть месяцев — это очередной эксперимент, коих в Союзе было много.
Вполне возможно, что после сдачи итоговых испытаний, нас засунут
еще куда-нибудь, разобьют по другим подразделениям. Дальнейший
критерий эффективности не был известен никому — возможен любой
вариант.
Конечно же, одними инструкторами дело не ограничивалось. Были и
кураторы из Москвы, которые иногда присутствовали на тех или иных
тренировках, но они никогда и ни во что не вмешивались. Просто
фиксировали, что-то записывали и обсуждали между собой.
Все началось ночью.
В половину четвертого утра, в нашей комнате загорелся яркий
свет.
— Отделение, подъем! — раздался суровый голос майора Карева. —
Боевая тревога!