сказка о непокорной принцессе. шошанна
той ночью, после встречи со странной девушкой с желтым рюкзачком, я спала на удивление хорошо, без кошмаров и мыслей длиною от полуночи до рассвета. из раскрытого настежь окна веял даже чуть теплый осенний ветер, пропитанный запахом нагретой земли, подгнивших коричнево – красных гроздей рябины и дешевеньких сигарет с запахом вишни. очевидно, что юной Шошанне1 из соседней квартиры не спалось из-за постоянного гнета строгих родителей. звали непокорную на самом-то деле Лилен или, более неформально, Лили (семья девчонки приехала из глухой французской провинции в Петербург дабы пристроить пигалицу в просторном гнездышке покойного дяди и, по настоянию небезызвестных уже читателю родителей, выучить ее на экономиста) и была она, скажу я тебе, явно не столь ласкова и мила, каково было ее имя.
я никогда не встречала людей, умеющих настолько искусно менять маски, буквально тасуя их, как игральные карты в руке и выкидывая нужную в самый подходящий момент, срывая джекпоты2 один за одним. ее личико было на редкость миловидным и ровно на столько же странным и неестественным для юной особы восемнадцати лет – остренькие черты лица, длинный и чуть приплюснутый нос, тонкие брови, полное отсутствие румянца, почему-то постоянно дрожащий подбородок и… глаза. «да, ничего удивительного, снова пресловутое описание пресловутых глаз, глубоких, как море и зеленых, как листва», – скажете вы, но я бессовестно прерву. глаза у нее были совершенно особенные. они были огромные, цвета вязкой тины, какие-то округло-рыбьи и чуть навыкате, всегда туманно-задумчивые и чуть сонно прикрытые короткими темными ресницами. они даже не прищуривались, когда Шошанна улыбалась. это наводило какую-то непонятную тревогу в первые секунды знакомства, которая, впрочем, максимально скоро исчезала без следа под натиском душного очарования юной француженки. казалось, что за этой сладенькой внешностью вечно зрел бунт, томилась провокация, кричала и бесновалась революция, но девчонка была удивительно сильна для своих лет – она мужественно сдерживала это внутри, не давая повода даже для малейших подозрений со стороны как близких, так и чужих.