– Привет опаздывающим! – Тарас вяло пожал мне руку, и следом я хлопнул еще по трем ладоням. – Твоя только что выскочила. Красная, как морковь. Подрались, что ли?
– Морковь – оранжевая, не красная. А с сеструхой мы не деремся. Уже года четыре, как мир подписан.
– Это ты напрасно, – осуждающе проворчал Тарас. – Добрая ссора всегда лучше худого мира.
– Ты на что намекаешь?
– Я не намекаю, я прямым текстом излагаю: сеструха твоя опять в клуб подалась, а братец родной ведать про это ничего не ведает.
– Она вроде в секцию собиралась, – не очень уверенно возразил я. – Волейбольную… Она давно туда ходит.
– Правильно, – фыркнул Димка Зайцев, которого мы звали попросту Зайцем. – На волейбол ходит, а в клубешник свой ездит. Улавливаешь разницу?
– Ты это о чем?
– О том, что сегодня она снова поехала на авто. Думаешь, с кем?
– Опять Матильда? – догадался я.
– Она самая. Их какой-то прыщ на «Мазде» только что подхватил. Так что зря ты ей доверяешь. Дождетесь радостей.
– Каких это радостей?
– А таких… Не слышал, что Матильда силикон себе решила ставить?
– Ты-то откуда знаешь?
– Говорю, значит, знаю, – Заяц довольно скривил губы. – Ума-то нет, – причем хочет ставить и спереди, и сзади.
– Обалдеть! – я ощутил легкий укол в сердце. Когда-то Матильда мне нравилась. Да что там! Прямо слюни по ней пускал – все воображал себе разные ситуации, когда можно было бы наглядно доказать ей, что и парни из младших классов заслуживают внимания. Только мечты так и остались мечтами; за Матильдой волочилась свора старшаков, тягаться с которыми представлялось абсолютно нереальным. Священные телячьи чувства пришлось задавить, и утешал я себя только тем, что, отказавшись от этой красотки, я, по крайней мере, не свяжу жизнь с глупенькой куклой.
– Прикинь – за операцию собирается платить три сотни косарей!
– Чего, чего? – не поверил я. – Три сотни?
– А ты как думал! У них сейчас крыша на этих делах едет. И губы накачивают, и щеки – все, что угодно. Так что держи свою Галку от нее подальше.
– Да как ее удержишь… – я отвернулся. Сама собой накатила злость. И было тут разом все: остатки неубитых чувств к Матильде, досада на сестру, беспечная болтливость моих друзей. В самом деле, вели треп о какой-то чепухе, в то время как Виктор с Серегой куда-то запропали, а судьба Тихона висела на волоске.