– Вот, наша копия накладной. Всё
хорошо, всё в комплектности.
– Ну и прекрасно, – я убрал бумаги в
планшет и пошёл прощаться с техниками: – Не поминайте лихом,
братцы. Спасибо ещё раз всем за службу!
– И ты береги себя, Коршун!
Запрыгнули в шагоход. Как уже
заведено, я в бронеколпак, а Хаген за рычаги. А кстати, удобно,
когда ящик сзади, как бы спинка, на которую опереться можно. В
бою-то это не хорошо бы, обзор закрывает, а в походе – самое-то.
Надо на досуге подумать, может какую-нито спинку соорудить
лёгкую?
Подошли к построению. А там только
нас и не хватало. Ну конечно, как домой-то отправляться, у кажного
в ногах зудит: «скорей бы», да «скорей бы»! Отправляющий капитан
дал отмашку, и мы покинули пределы такой родной уже базы.
Про сам проход говорить особо нечего.
Сколько раз уже маршрут пройден? Только что буря эта. Пилотам
шагоходов хорошо, а вот мне ветер всю морду лица песчинками потёр,
пока я в накидку с головой не укутался, одне глаза за стёклами
очков торчат. И всё равно, шумно, свист этот, шорох. Неприятно.
И вроде, вон уже и сторожевые башни,
когда Сирия напоследок приоткрыла мне свою тёмную и таинственную
сторону.
На подходе к аэродрому буря стала
стихать. Широкие её песчаные крылья опали, осталась только
сердцевина, широким смерчем неторопливо движущаяся вдоль дороги,
упираясь пыльной макушкой в самые небеса. Хочешь – не хочешь, а
мимо пройдёшь.
Мысль тревожная мелькнула: лишь бы не
вильнул этот смерч, не прокатился сквозь колонну. Шагоход ещё
как-то может быть, а трактора с цистернами никуда не убегут...
И не успел я это подумать, как
пыльные вихри смерча словно поредели, и внутри показался человек.
Закутанный, как все местные, в ворох тканей, в руке кривая палка
посоха. Он шёл и одновременно кружился в странном, завораживающем
танце, обратив одну руку к небу, другую – к земле. И совсем не
оставлял за собой следов на песке. Просто плыл, переставляя ноги в
ладони над дорогой. И судя по белоснежной улыбке, его это
совершенно не волновало. Как не тревожил и ветер, кружащий песок
вокруг фигуры.
А я смотрел на него и думал: явных
признаков агрессии он не проявляет. Просто идёт по обочине,
улыбается. Мы тоже вежливо улыбнёмся. Лишь бы мимо пропылил.
Нападать на него самому? Дураков нема. В памяти всплыли оплавленные
италийские шагоходы. И кажется, знаю я кто бурю устроил... А вот
зачем? Этого мне никто не скажет.