КОМ-2 (Казачий Особый Механизированный, часть 2) - страница 38

Шрифт
Интервал


– Уверяю вас, любезный, я бы поехал с вами даже если бы вы явились по-простому...

Я сперва аж не понял. Забыл в суете, что в парадке-то!

– А! Это, доктор, случайно вышло. Я только с Сирии вернулся, понимаете ли.

– М-м! Ну, это вы вовремя успели! Вы езжайте, голубчик. Адрес я знаю, на своей машине подъеду. Только возьму необходимое.

Оттуда я заскочил за Лизаветой – у ней с матерью, оказывается, договорённость была, что Лиза на первую неделю к нам приедет, ребятишек с няней оставив. Доктор-то ребёночка примет – и в город, а Лиза хоть и не сильный целитель, зато поддерживать может постоянно.

Ну вот, примчался с ней – во дворе уж машина белая с красным крестом стоит. А потом три часа по двору круги нарезал, полушубок накинув. Не чуял мороза.

Батя и Хаген, перезнакомившиеся за время моего отсутствия, чинно сидели за столом в мастерской, потягивая клюквенную наливку и заедая чем Бог послал. Женщины не выходили из дома. Доктор тоже не выходил. Меня внутрь не пускали, во избежание. Нервничать, говорят, будешь, шарахнешь ещё заклинанием не вовремя.

Батя высунулся из мастерской:

– Иди посиди уже, Илюха! Голова от твоего метлесения кружиться начинает.

– Да не могу я! – я, правда, не мог. Пока ходишь – вроде ничего. А как сядешь – всякие ужасти в голову начинали лезти.

Да ещё звуки страшные мерещатся. Встану под окном – и всё кажется, Сима стонет да кричит.

Вечер сделался совсем уж густо-синим, когда на крыльцо выскочила Марта:

– Герр Коршунов! Вас просят.

Вот я ломанулся в дом лосём!

– Тише, братец! – охолонила меня в прихожей Лиза. – Не голоси там громко, да не кидайся. Руки-то хоть с дороги помыл?

– Забыл! Да какое там... Щас!


Наконец меня впустили в спальню. Доктор о чём-то чинно разговаривал с матушкой, Марта мешала в кружке какие-то порошочки, а на кровати, уже укрытая нарядным одеялом... тут меня, братцы, до слёз проняло, честное слово. Такой она мне маленькой показалась. Волосы мокрые ко лбу прилипли, вокруг глаз тени синие, а в руках кулёк.

Я осторожно присел на край постели и заглянул за отвёрнутые пелёнки.

Божечки, маленький человечек! Красненький, сморщенный, сопит, к титьке присосался.

– Сын, – сказала Серафима и ткнулась лбом в моё плечо.

Лизавета через кровать протянула мне платок, не дала оконфузиться. Одной рукой обнимал жену... а другой слёзы утирал. Вокруг говорили что-то – слова доходили с трудом.