– По-Че-Му? – услышал он свой голос, неожиданно низко пророкотавший поперек старухиного щебетания.
– А ну, не болтай! – она толчком усадила его в какое-то кресло. – Пожри сначала.
– Да, подкрепись, а потом я тебе все расскажу. Так-так-так…
Она отвернулась на пару мгновений, и в ее руках появилась чаша, от которой поднимался легкий ароматный пар.
– Вот. Да убери ты руки! – строго крякнула старуха. – Твоим пальцам еще не вернулась былая ловкость. Ага. А не то сейчас уделаешься, как свинья!
Это был горячий шоколад. От его запаха весь организм Эму затрясло голодным вожделением. Сухими губами он скользнул по тончайшей пленке, которой подернулся напиток, и тут же сделал огромный глоток. Густой, обжигающий и такой настоящий шоколад в один единственный миг заменил собой все неприятные ощущения последнего часа. Почти приторный и пахучий, как парфюм, – все оттенки этого вкуса ударили по отвыкшим рецепторам, будто молоток, притупляя зрение и слух.
Несколькими крупными глотками человек в кресле опустошил сосуд. Лоб сразу же покрылся испариной, а в животе появилось ощущение перегруженности.
Минуту-другую старуха молча наблюдала, как он пытается отдышаться.
– …А Вы? – утомленно вздохнул он.
– Что «Вы»? – не поняла она.
– …Вы кто?
– Ух ты! Ожил, кажись. А сам-то кто таков? Ась? С чего тебе внимания столько?
Он не знал, что ей на это ответить. Поразмыслив, хозяйка наконец выдавила:
– Я Каська. И я здесь живу. Здесь больше никого нет. Нигде, куда можно дойти ногами, нет ни одной живой души. Только ты и я.
– Понятно.
– Понятно ему… – ворчливо передразнила она. – Сейчас опять вырубится. Что, уже устал?
– Немного…
– Это ничего. Говорят, после этого, с непривычки, даже моргать тяжело.
Хозяйка убрала кофейный столик, торчавший из пульта. Скрытые где-то под полом моторы опрокинули в лежачее положение массивное кресло, в котором расположилось тело ее нового подопечного.
Беспомощный пассажир в тихой панике вращал глазами, соображая, что происходит. Информации для первых выводов было маловато: Болезненное резкое пробуждение в чужом, странном месте, мрак, наполненный сухим стерильным воздухом, грязная сумасшедшая старуха с идиотским именем. С другой стороны, когда тебя зовут Эму, лучше на счет чужих имен не рассуждать. Так ли его звали на самом деле, припомнить не получалось. Память была пуста, точно чашка недопитого чаю, забытая и высохшая на рабочем столе перед мониторами много дней назад.