«Боже мой! Какая подлость! – Думала она, кусая губы. – Какая ужасная подлость! Что же мне делать? Что?» – За окном бесилась вьюга, лепила снегом в окна, жалобно скрипела старая калитка. Рядышком тихонько посапывала Мила, она пригрелась на тёплых кирпичах печки и очень быстро уснула. «Бедная ты моя девочка, нет у тебя больше папки, а ты спишь, не догадываешься об этом! – Думала Светлана, еле слышно гладя её по хрупким плечикам. – Господи, хоть бы не заболела после такой дороги!»
Под сердцем у неё слабо ворохнулась новая жизнь, напоминая о себе. Новый взрыв отчаяния охватил её, она застонала, зажимая рот рукой. – «Брошенная мать двоих детей… Брошенная! Брошенная!» – Билась в голове мысль. Она вспомнила, что и уехать-то назад не может, потому что денег почти не осталось. И ехать некуда, от их дома в Ашхабаде остались одни развалины, родители – в братской могиле. Единственный выход из положения – это ехать в Пятигорск, к брату, правда у него – только двухкомнатная квартира, но, на первое время, угол будет. а дальше – посмотрим. Хуже всего, что нет денег. Светлане была противна мысль просить денег у Владислава. У кого угодно, но только не у него! Об этом она думала, уже засыпая. Сильная усталость и теплота русской печки победили отчаяние…
Проснулась она от громкого плача Марии. Голова была страшно тяжёлой, болели глаза, будто в них сыпанули горсть песка. Светлана слезла с печи, подошла к плачущей Марии, молча села рядом, долго смотрела на её вздрагивающие плечи, потом тихо сказала:
– Простите меня… что так получилось… Я не знала, что у него другая семья. Он ни разу не сказал об этом, никогда, ни слова! – Мария подняла голову, посмотрела Светлане в глаза:
– Это на него похоже, он и мне про вас ничего не говорил… Тоже, ни слова…
– Вы не беспокойтесь, я скоро уеду, – торопливо проговорила Светлана и, вдруг, замялась, покраснев. – Вот… только… денег у меня почти не осталось… Не знаю, что делать, у кого одолжить…
– Придёт… кормилец… домой, вот пусть и решает, что делать! – Зло сказала Мария, вспомнив, как тихо прикрыл дверь за собой Владислав, уходя утром.
Метель стихла. Прояснилось небо. Выглянуло солнце. Оно висело низко над горизонтом бледным холодным шаром, навевая тоску. Владислав брёл домой, медленно переставляя ноги, как на казнь. Более противного дня у него в жизни, наверное, не было. «Допрыгался, доигрался, сволочь! – Зло ругал он самого себя. – Что теперь делать? Оставаться? Уезжать? Захочет ли ещё Света жить-то со мной?» – Он прекрасно знал её гордый характер, знал с детства, когда ещё мальчишкой, дружил с нею в свои приезды в Ашхабад. «А Мария, сыновья? Как их бросить? Это ж, мои сыновья! А Мила не моя дочь? И ещё ребёнок у Светы будет… – Владислав даже застонал от этих мыслей. – Хоть голову в петлю суй… Допрыгался, гад, допрыгался!»