Вон и Катя сидит.
Подходить не стал. Потому что гад я и сволочь. В молодости не думаешь ни о чем, наше дело не рожать. Даже какой-то азарт появляется. А потом – вот такие вот встречи остаются. И сосущее душу чувство вины перед человеком.
Город-то маленький. И завод…
Так, все. Еще разъехаться перед дорогой не хватало.
Зашел к замглавбуха, там уже сидел лысый, похожий на бандита молодец. Но вы на внешность не смотрите – добрейшей души человек.
– Витя, ты сегодня?
– Ага, Александр Вадимыч. Ваши уже в порту.
Все правильно. Тише едешь – шире морда. В городе много кто может быть – лучше, чтобы не видели.
– Знаю. Ну чего?
Из принтера выползают горячие листы накладных.
– Сверять будете?
– А как же…
Мы с Витей перемигиваемся. Социализм – это учет и контроль.
– И вниз спустимся, пару контейнеров проверим.
Беру карандаш, начинаю отчеркивать.
Груз – стандарт, такой же на Новгород идет. Снайперские болтовки и эсвэдухи. Глушаки на автоматы и на винтовки, заводской тюнинг, из железа и пластмассы. Немудреный ЗИП на автоматы – пятые и седьмые. Все, что необходимо для жизни в новом, плохо приспособленном для жизни мире…
Дальше – почти два часа угробили – считались, пару контейнеров вскрыли, чтобы вложение проверить – все норм, сейчас желающих поворовать меньше стало, потому что разговор короткий: на торф, а если повторно – то к стенке. Тюрем нет сейчас, и я считаю – правильно, бессмысленно это. Когда началось – мы проехались по колониям, поговорили с начальством, с контингентом, сказали – мол, так и так. Времена другие стали. Кто хочет – остается и работает на промке, кто по тяжким статьям – едет на торф. Будем смотреть, кто как работает: если честно работает, искупает вину – значит, исправился человек, и принимаем в члены общины, потому что рабочие руки везде нужны. Если опять за старое – к стенке, потому что времена не те, чтобы миндальничать. Ну а кто хочет – тот тупо берет и валит: до границы республики подвезем, а дальше живи как хочешь. А в двух учреждениях на торф отправили начальство, потому что людьми надо оставаться, и когда у зама по режиму трехэтажный коттедж, это не дело. Надо сказать, что оправдало – эксцессы были, но мало. Большинство зэков вкурили, что происходит, и решили жить честно – кто стройкой заниматься начал, кто лес валить, кто на завод попросился, кто на земле осел. А один оказался изобретателем, причем неплохим – сейчас у нас на заводе два станка уже новых изобрел, и это не считая более мелких рацпредложений. Сидел, кстати, за тяжкие телесные – по глупости, по пьянке. А пил потому, что не было жизни.