Францисканский священник
Я стараюсь подолгу хранить молчание. Если мне удается это делать и я учусь в этом покоиться, это настоящий отдых, и у меня образуется прочный фундамент на весь день. Могу ли я вернуться в то место, где я – это я в Боге? Туда, где не важно, в чем моя роль и мой успех, каковы мои титулы, мое авторство и все прочие «мои» вещи? Ведь все это исчезнет.
Молчание – это духовная дисциплина, которую мы находим на высших уровнях всех религий. Есть разные степени тишины. И в этом заключается моя практика – находить внутреннюю область молчания и затем с почтением замечать ту тишину, которая действительно объемлет все.
Актер, общественный деятель
Рэйн: Я точно знал, что хочу быть актером. Я мечтал об этом, я стремился к искусству. Это была очень мощная мотивация.
Опра: Сильное стремление, о котором вы говорите, – это и есть зов души.
Рэйн: Да. Я был уверен, что или стану актером, или умру, – настолько сильно мне этого хотелось. В то же время я родился в вере бахаи – мои родители принадлежат к религии Бахауллы. Трудно передать суть мировой религии в нескольких словах. Но можно сказать, что бахаи – это религия единства.
Опра: И вы выросли с этим ощущением открытости ко всем религиям? С верой, которая помогла вам понять, что мы все равны и взаимосвязаны?
Рэйн: Да, и развивать в себе это чувство, что мы все живем в одной большой человеческой семье, и знать это с самого начала, когда еще учишься ходить и говорить, – это подарок.
Опра: И я знаю, что оно пронизывает не только вашу личность, но и ваше творчество.
Рэйн: У веры бахаи есть один интересный аспект. Бахаулла говорит, что творчество не отличается от молитвы.
Опра: Это чудесно!
Рэйн: Когда поднимаешь кисть и прикасаешься ею к холсту, по сути, совершаешь то же самое, что и человек, склоняющий голову в церкви.
Опра: У меня даже волосы немного зашевелились на голове, когда вы это сказали. Спасибо, Рэйн. Искусство – это молитва. Творчество подобно молитве. Это замечательно.