– Не надо… не ходи…– только успевает сказать Михаил.
Хочу что-то возразить, но не успеваю ответить.
Из комнаты, натягивая на себя футболку, выходит Глеб. А за ним следом девушка, поправляющая юбку. Оба лица красные, возбужденные. Пьяные, замечаю, права.
Глеб выглядит довольным, но, когда замечает меня улыбка сходит с его лица.
– Ты что здесь делаешь? – и даже слегка растерялся?
– Ты обманул меня... Ты… Меня… Обманул…
Всё вокруг кружится. Ощущение полной потери ориентации. Музыка раздражает. В голове начинает звенеть.
Все сосредоточились на мне, смотрят, ждут, кто, что скажет из нас.
– Выключите эту грёбаную музыку! – говорю, словно не своим голосом, – она бьёт мне по голове. Выключите! – ору, пытаясь её перекричать.
Выбегаю из квартиры, хлопая громко дверью.
Нахожусь на десятом этаже, мне бы вызвать лифт, но нет, бегу пешком с этажа на этаж, всё ниже и ниже. По ощущению, словно в бездну падаю.
– Вика, стой! – слышу, как за мной спускается Глеб, – да стой же ты, дура!
Не милая, не, а дура.
Останавливаюсь, тяжело дышу, воздуха не хватает.
– Ты что там устроила? – грубо хватает за руку и тянет на себя. –Совсем уже чёкнулась?!
– Зачем пошёл за мной!? – толкаю в плечо.
– Успокойся! – рявкает в ответ.
– Ты подлый! Долбанный изменщик! – губы трясутся, буду плакать. Точно буду, но не при нём. – Неужели так сложно просто было сказать о том, что между нами всё кончено? Ты трус?
– Я сегодня… как сказать, не знаю… Тебе изменил. Но ты сама всё уже поняла, – потупил глаза.
– А как же я? Неужели я для тебя ничего не значу? – Начинаю тараторить и вспоминать, как нам было хорошо вместе. Слова льются потоком, практически кричу.
– Пожалуйста, подожди, – хватается за голову. – Зря я выпил. Вика, это не оправдывает меня, но...
– Вчера я, сегодня она? То есть прыгать из койки в койку, это нормально? – продолжаю.
Молчит и слушает.
– Просто скажи мне в глаза… Хочу от тебя это услышать!
Да мне необходимо услышать о расставании именно от него. Сама не решусь, я трусиха.
– Что тебе сказать? Что тебе от меня надо? Задолбала, истеричка! Что ты хочешь слышать? – теперь он переходит на крик.
– Правду, Глеб, хочу. Только правду, – теперь практически шёпотом.