– Сошло бы, – резюмировал Шут. – Но только в одном случае: если бы у тебя, куманек, имелся американский паспорт – вдогон к родному. В Темпельгофе на землю Рейха сходит наглый янки, а из такси где-нибудь в Шарлоттенбурге выходит скромный немецкий Михель. Но собственная Его Величества разведка эмигранту не положена.
– Как и американский паспорт, – согласился Король.
Каждый из них имел право на американское гражданство, прожив на земле Свободы почти всю свою недолгую жизнь. Но в королевской семье о подобном и не думали. Представитель династии не может быть каким-то там «гражданином». Его ждет престол – или не ждет, но в любом случае наследник древнего королевства должен остаться немцем.
Родители Шута оказались куда большими реалистами, и молодой человек в свой срок получил документ с клювастым орлом.
– Плохи мои дела, – сказал он как-то своему сюзерену. – В Штатах слишком много конкурентов, куманёк. Сплошные, я тебе скажу, клоуны. Затеряюсь!
Дипломированный экономист шутил – как и положено по рангу. Последним придворным шутом был его прапрадед, честно прозвеневший бубенчиками у подножия трона всю свою долгую жизнь. Состарившись, положил колпак у ног монарха, но старый король, нарушив традицию, не стал даровать шутовское звание его старшему сыну. Времена менялись, и тот давно уже числился офицером королевской гвардии. Внуки пошли по статской линии, но продолжали честно служить изрядно покосившемуся престолу. Однако королевский пенсион так и не успели получить.
Велик был год и страшен год по Рождестве Христовом 1918…
Король и Шут, родившиеся перед началом Великой войны, выросли в штате Нью-Йорк, не помышляя ни о престоле, ни о придворной службе. Родители хотели видеть их серьезными людьми, но Шут не хотел в экономисты, а Король – в адвокаты.
Мальчишки очень любили цирк. Запах свежей стружки на манеже казался им милее всякой карьеры. Никакие уговоры не помогали. Королевская семья даже не желала подобное обсуждать, отец же Шута, в прошлом – действительный тайный советник, а ныне удачливый бизнесмен, соизволил уцепить наследника за буйные вихры и тряхнуть от всей чиновной души.
– В клоуны, значит, собрался, бездельник? В шу-ты? Может, тебе бубенчик подарить на Рождество?
Шуту было очень больно и обидно, но он сдержал слезы.
– Я сделаю конный номер, папа. А шамберьер у меня уже есть.