Она вздрогнула, когда ворчливый голос крестного гулким эхом отозвался от каменных стен:
– Полюс… это же на другом конце света!
Старик резко остановился, обернулся к Офелии:
– Ты ведь умеешь летать сквозь зеркала… Может, тебе удастся иногда навещать нас, хоть ненадолго?
– Нет, крестный, на такое я не способна. Сквозь зеркала можно летать только на маленькие расстояния. А преодолеть пустоту между двумя ковчегами… Нет, об этом и думать нечего.
Старик снова выругался на древнем диалекте и продолжил спуск. А Офелия почувствовала себя виноватой в том, что обманула его надежды.
– Я постараюсь навещать вас почаще, – жалобно сказала она.
– И когда же ты отбываешь?
– В декабре – кажется, так распорядились Настоятельницы.
Крестный опять выругался, и Офелия подумала: «Слава богу, что я не понимаю этот язык!»
– Ну а кто же тебя заменит в музее? – мрачно спросил старик. – Вряд ли найдется человек, способный читать старинные вещи, как ты!
Офелия не нашлась с ответом. То, что ее оторвут от родных, уже казалось трагедией. А расстаться с музеем и вовсе означало для нее потерять себя. Офелии было дано в жизни только одно – умение читать. Стоило лишить ее этого дара, как от нее осталась бы только жалкая оболочка. Больше она ничего не умела: ни заниматься домашним хозяйством, ни вести светские разговоры.
– Ну, я не такая уж незаменимая, – пробормотала она, уткнувшись в шарф.
В подземелье старик сменил обычные перчатки на стерильные. Включив слабенькие электрические лампочки, он стал выдвигать ящики и перебирать архивные документы, сложенные по поколениям. В помещении было не больше десяти градусов, и при каждом выдохе из-под усов архивариуса выбивалось облачко пара.
– Ну, вот они, наши семейные архивы. Только не жди никаких чудес. Я знаю, что один или двое из наших предков побывали на Великом Полюсе, но это случилось в незапамятные времена…
Офелия вытерла капельку под носом. Невольно подумала о том, какая температура может быть в доме ее жениха. Неужели еще ниже, чем в этом архиве?..
– Я бы хотела увидеть наброски Аугустуса, – сказала она.
Аугустус, умерший задолго до рождения Офелии, был великим путешественником и легендой Семьи. В школах детям преподавали географию по его путевым зарисовкам. За свою жизнь он не написал ни одной строки, у него вообще было плоховато с грамотностью, но зато рисунки оказались кладезем информации.