В самом деле, может быть, этот профессор—тихоня и грохнул жену, а теперь раскаивается и хочет в тюрьму на большой срок. Для чего мне из—под себя выпрыгивать?
– Кто вас прислал? – не ответив на мой вопрос, спросил Аленков.
– Меня никто не присылал. Но ваш знакомый – Станислав Аристов – передал мне, что вам нужна помощь квалифицированного юриста. Я могу ее предоставить, но и вам нужно кое—что сделать.
Он упрямо молчал – я не сдавался:
– Послушайте, на вас у них ничего нет! Даже факт убийства не установлен на сто процентов. Если грамотно к этому вопросу подойти, то, я уверен, окажется, что вас даже задержали незаконно! Чуть—чуть надавить, и вас уже сегодня с извинениями выпустят на свободу!
– Тебя как зовут? – перебил меня Аленков.
– Алексей.
– А я Гриша, – признался он и вздохнул.
Только в этот момент лицо его выразило нормальные чувства, а не эту аморфную безучастность. И я чисто по-человечески ему посочувствовал: он потерял близкого человека, а мы с Зайцевым – два моральных урода – с пеной у рта спорим, кого хотела подставить Аленкова своим самоубийством.
– Послушай, – снова осторожно начал я, стараясь все же достучаться до него, – тебя ведь не было рядом, когда она принимала эти таблетки?
– Нет! Конечно, нет!
– А могли у нее быть причины это сделать?
– Не знаю… В последнее время она странно себя вела: всего пугалась, вздрагивала без причины, целыми днями просиживала дома взаперти. Когда я думаю, что мог ей хоть чем-то помочь, и не помог…
– Вряд ли ты бы ей помог, если задумала убить себя. Сейчас главное вытащить тебя, поэтому в подробности с Зайцевым не вдавайся – отвечай кратко и по существу. Вот если следователь тебя спросит: считаешь ли ты себя косвенно виновным в ее смерти, можешь ответить, что да, ты чувствуешь свою вину.
Гриша закивал, подтверждая, что так оно и есть.
Да уж ситуация у него – врагу не пожелаешь. А главное, с каким цинизмом я это ему говорил – а что делать? Сочувствие сочувствием, но лучше пусть потом в церковь ходит и свечки своей Даше ставит, чем зону топтать – по-дурости. Признаться, я не был теперь уверен, что Аленкова покончила с собой, но и то, что убил ее не Гриша, казалось мне очевидным.
Вернулся Зайцев, дожевывая что-то на ходу и пряча за папкой с уголовным делом булочку.
– Ну? Поговорили? – радостно спросил он. – Будете отвечать на вопросы, Аленков?