Как только в небе заиграли первые звезды, ожила Берёзовка, смехом заливистым и песнями колядными наполнилась! От хаты к хате потянулись гурьбы хлопцев и девчат со звёздами на прутках да с торбами на плечах! А козу только на словах водили – коза сама вела всех за собой, да ещё и такие кренделя, бывало, выписывала, что её впору и чёртом назвать! Но нет, не вспоминали люди в этот праздник нечисть всякую – славили Иисуса, его рождение славили! Восхваляли и хозяев радушных! Ночь сегодня добром и радостью полнилась!
Вот парубки да девчата гурьбою отошли от очередной хаты, и затяжелела их торба от угощения простого, но зато от сердца радушного.
– А давайте к пану Ружевичу завалим! – закричала коза. – Неужто в такой вечер погонят нас оттуда?!
До этого как-то не принято было в Берёзовке по праздникам тревожить вельможное панство. Захотят – сами окажут милость своим крестьянам, поздравят и даже, как когда-то давно случалось, попотчуют их.
Лишь на мгновение замешкалась колядная ватага. Всеобщий задор быстро отмёл все сомнения, и повалила гурьба к панскому дому.
Семья пана Ружевича тоже отмечала приход Рождества. Но не так, как когда-то в былые времена: с размахом, торжественностью и дорогими подарками. Сегодня в праздничный вечер Ружевичи скромно сидели за столом, вкушали трапезу да, стараясь скрыть унылое настроение, незаметно вздыхали.
Пана Ружевича угнетали неурядицы в фольварке. Чтобы сократить расходы, он сам, супруга и даже паненки уже не чурались чёрной работы и зачастую трудились наравне с прислугой и крестьянами.
Анджея Ружевича брала тревога и за сына Зибора, и уж, конечно же, не давала ему покоя тайна нападения на Буслаев. Так что особого веселья в этот праздничный вечер у панской милости не наблюдалось.
Софья Николаевна, супруга пана Ружевича, тоже задором не полнилась, хотя, можно сказать, это было её обычное состояние. Она имела удивительное свойство всегда оставаться незаметной: никогда ни с кем не спорила, не повышала голос и по возможности всегда избегала лишнего внимания к себе. Для тихой и невластной женщины шумное общество было в тягость, особенно в последние годы. В былые времена ей часто приходилось терпеть и пышные застолья, и сальные шутки подвыпивших гостей и при этом казаться хлебосольною хозяйкой. Такова уж выдалась её натура, которой больше подходила роль серой мышки. А в немногие праздничные дни этой «серой мышке» хотелось лишь чего-то доброго, тихого и душевного.