Тут по противоположную сторону от пиар-менеджера послышался короткий смешок и нежное:
– Мой победитель.
Я удивился, что Наташа добралась так быстро. И так незаметно оказалась рядом со мной. Впрочем, когда я играю в шахматы, я не замечаю даже директора, застающего меня за этим занятием в кабинете.
Мы хотели перекинуться парой слов (как будто не наговорились за время, что крутили амур), но тут грянула панк-музыка. Ди-джеем на этой вечеринке был мой хороший друг и товарищ Антон, и поэтому я не сомневался, что репертуар нам с Наташей понравится. Правда, он, как и большинство ди-джеев, не знал меры в громкости, посему общаться прямо на танцполе было проблематично.
Мы пошли в боковую комнату, где девушки из бухгалтерии и отдела кадров совместно с сотрудницами клуба уже нарезали кушанья на фуршет, Но едва успели выпить по бокалу шампанского и закусить по бутерброду с икрой, как раздался голос Антона, призывавшего всех в микрофон заслушать речи руководства.
Я, как начальник отдела, и так знал, с какими цифрами фирма пришла к итогам года, а приглашённые гости слушали с интересом, в частности Наталья.
А вот темы, что была действительно актуальна для всех, эти самые все как можно тщательнее старались избегать. В последний месяц в коллективе действовала негласная договорённость – о политической ситуации, либо ничего, либо… ничего. В нашем коллективе работала довольно пёстрая толпа из всех регионов самостийной. Луганские степняки, вроде меня, львiвськi щiри украiнцi, крымчане, что на державноi мове «ни бе, ни ме, ни кукареку», юморные пофигисты из Одессы и т. д.
Больше всех пытались разводить политический троллинг коренные киевляне. Но генеральный (которого большинство за это назвали гениальным), пригрозил тех, кого увидит в репортажах с Майдана, немедленно уволить, а за драки в столовой по политическим причинам лично сдать в милицию.
Официальная часть оказалась не слишком длинной – мы даже не успели задремать. И пока на Майдане поедали любезно предоставленные американскими эмиссарами печеньки с метамфетамином, мы праздновали наступающий год тривиально, начав с разной степенью интенсивности выпивать-закусывать.
А музыка звучала.
Но, несмотря на обилие вкусностей, как пищевых, так и музыкальных, скрыть охватывавшее нас чувство тревоги было невозможно. Оно было почти физически осязаемо в воздухе. Казалось, кинь оголённый электрический провод, и он начнёт сыпать молниями.