– За ваше здоровье! – Не совсем твердой рукой Лисин поднял рюмку.
– Спасибо!
Оба собеседника с причмокиванием выпили коньяк. Закусили бутербродами. Бубукин с колбасой. Лисин с чем осталось – с сыром.
– Знаешь, почему колбаса эта докторской названа? – Бубукин доел бутерброд и громко икнул. – Извини. Кто-то меня вспоминает. Уж не Кручилин ли? Так вот докторской её назвали после того, как мясокомбинатовский санврач при заборе фарша на анализ поскользнулся! Понял?
– Не совсем, – смутился Лисин.
– Упал доктор в мясорубку. Так что будь осторожен.
– Буду, обещаю, – похоже, что до Лисина так и не дошёл юмор начальника.
– Ладно, – ещё раз громко икнув, подвёл итог Бубукин. – Завтра встречай клиента. Головой за него отвечаешь. Тоже мэр как-никак! Пусть и ночной.
– Теневой, Михалыч. Теневой!
– Да хоть теневой, хоть ночной, хоть полуденный. Но смотри у меня! Зарежешь – такой беспредел начнется! Такие разборки! Не дай бог! С этим хоть порядок есть. Все уже поделено, с властями Маракин ладит, даже с тем же Кручилиным. Отморозков приструнил, залетных отпугнул. Да, кроме того, сам знаешь их «ответные меры». В случае чего отвернут бошки. Ни мне, ни тебе не поздоровится. Так что приложи всю свою медицинскую мощь.
– Приложу, Петр Михайлович, обязательно приложу. Все продумано. Персонал классный. – Лисин с трудом снял со стены диплом в рамке, сдунул пыль. – Больница в идеальном порядке. Сами убедились! Диплом вот от «Красного Креста» намедни получили. «За заботу о пациентах». Не хухры-мухры.
– Видел, видел, – даже не взглянув на диплом, проворчал Бубукин. – А вот Гуреев твой опять жалобу настрочил. Её я тоже видел! На трех листах. И про грязь, и про суп без мяса, и про хамство медсестричек твоих «классных», как ты изволил выразиться, и про вид на помойку из окна. Про все, короче. Когда угомонится? Сколько я тебя прикрывать буду?
– Потерпи, Михалыч. Два понедельника, максимум. Грешно, конечно же, так говорить, но в легких у Гуреева одни метастазы остались. – Лисин никак не может нащупать гвоздь, чтобы повесить назад диплом.
– В мозгах у него метастазы. Ладно. Будь! – Бубукин с трудом поднимается с пуфика.
– Может, ещё разик по последней? – Лисину, наконец, удаётся водрузить на место диплом. Удовлетворённо крякнув, он возвращается к столу.
– Давай, Степан! Только по самой последней. Даже садиться не буду.