Рыбий Царь подмигивает левым глазом – то ли тик, то ли это он так веселится.
– Буря, скоро грянет буря!
Я неохотно спускаюсь в каюту и достаю бурдюк. Это предпоследний. Можно, конечно, и на острове переждать, но что-то мне там не нравится.
– Воля капитана – закон, – говорит Филин, провожая меня сумрачным взглядом. – И все же, Мак, не очень-то ими разбрасывайся. Паллада твоя еще хрен знает когда объявится, а с солярой у нас полный кирдык.
Мак – это сокращение от моего полного имени. Меня назвали в честь отца, которого я никогда не видел. Говорят, он сорвался с места лет двадцать назад, еще до моего рождения, и, как и мы сейчас, ушел в плавание. Мать до сих пор не может простить это деду. Развешивая белье во внутреннем дворике, она, сгорбленная, сухая, поседевшая прежде времени, все косится на окно дедовской комнаты и шлет ему сквозь зубы проклятия.
– Чтоб тебя поразили Лисса-безумие и Лхаса-бессилие, – бормочет она, забывая, что дед давно уже обезумел и обессилел.
Когда-то он был героем. Точнее, мог бы им стать.
Сидящий на ступеньках крыльца слепой старик – глаза его не видят, но слух за долгие годы обострился до удивительной тонкости – усмехается и шепчет:
– Ты не права, женщина. Твой муж все равно ушел бы на поиски отца, хотя сейчас это, конечно, просто жест отчаяния. И кстати, Лхаса – отнюдь не богиня, а город в Тибете.
Слепой старик – единственный, кто знает правду. То, что должно было быть.
* * *
Бурдюк оказался с подвохом. Мотор с грехом пополам заработал, но винт почему-то завертелся в обратную сторону. Так мы и пошли задним ходом, толстой гузкой рассекая волны, как выжившая из ума черепаха.
– Нет, ты скажи, – допытывался Филин, с удобством разлегшийся на палубе и созерцающий звезды, – скажи, какой дурак додумался назвать это корыто «Арго»?
Я плюнул в маслянистую воду и пожал плечами.
– В лучшем случае это какая-нибудь «Ламия», благо оба хромоноги и оба волочатся прямехонько в Аид.
– Не каркай, – недовольно откликнулся Жбан, сидящий на бухте каната и поглощающий что-то неприятное на вид и дурно пахнущее. – Мак знает, что делает.
– Мак-то знает, – жизнерадостно отозвался Филин. – Вот и Рыбий Царь знает, что делает, беседуя с вяленой треской. Все мы в своем роде знатоки.
За Царя я обиделся. Сумасшедший или нет, он был моим другом с тех пор, как мы еще бегали голышом по соленым пляжам Итаки и собирали гальку и ракушки.