Домашние по-доброму посмеивались над сегодняшним аппетитом, но Алине было невесело.
…Среди ночи она горячо зашептала маме в ухо:
– Мамочка, как тебя зовут?
Мама со сна охнула, отстранилась, а потом, долго привыкая к темноте, глухо ответила:
– Лида… А что?!..
– Лида?!! – Алина аж выдохнула.
«Оказывается, всё правда! У мамы есть имя! И Инка права… Она… хорошая!»
– А мама? Что такое тогда мама?!!
Женщина прижала к себе горячую дочку, коснулась губами лба.
– оооооооо, да у тебя температура! Виктор, вставай скорее!!! Ребёнок весь горит, а ты спишь!
Утром Алина в садик не пошла. Она была по-своему счастлива и несчастна одновременно.
Всю неделю она с трепетом ждала момента, как войдет в группу и объявит детям имя своей мамы.
По дороге в садик они с мамой встретили Гену. Его провожала старшая сестра. Увидев друг друга, они взялись за руки и попросились от ворот идти до группы самостоятельно.
По дороге Алина дала Генке грушу, а от него получила яблоко.
Яблоки она совсем не любила, но это было какое-то очень вкусное!
Всю прогулку дети играли в «немцы-русские».
Гонялись по площадке до темноты в глазах, обзывали фашистами своих противников, брали в плен, пытали, с ненавистью выкручивая руки и заплёвывая друг другу лицо, пока другая сторона не успевала отбить своего пленённого друга.
Алина что было духу убегала от Инки-фашистки, вроде радуясь игре, но больше думая: когда же, она, наконец, сможет назвать детям мамино имя.
Но было всё как-то некогда, не вовремя, не к месту.
Время шло тягостно, тягуче. …Но никто из ребят никогда об этом даже не спросил…
Рыжая Инка (Часть вторая)
И ведь было такое время, … было, … когда они, беззаботные и счастливые дети, выбегали на большой перемене в поле, что через дорогу от школы, брались за руки и кружились, радостно выкрикивая прямо в небо:
«Какое счастье, что мы живем в Советском Союзе! Мы самые счастливые дети на свете!»
И были совершенно искренними.
Затем целовались, обнимались, дарили друг другу только что сорванные полевые цветы и переполненные необъяснимой радостью неслись учиться дальше.
И уже в классе, в четырех стенах, случалось многое, разное.
Там дрались, кусались, плевались.
Делили пополам парты, проводя толстую жирную черту посередине и зорко следя, чтобы краешек чужого локтя не коснулся границы.
Щедро ставили синяки и порой ломали руки.