А этот незнакомец кивнул на все это великолепие так, словно там лежала кучка дерьма.
– Откуда вы знаете, что я люблю? – ее голос дрогнул. – Кто вы?
– Я твой амон. Адмирал Аллард Сорн Дайлер, но ты должна обращаться ко мне амон Дайлер. Позже, возможно, я изменю это правило, если ты заслужишь мою благосклонность.
– Что? – Инга побледнела еще сильнее. Ее растерянный взгляд заметался по комнате. – Это программный сбой? Я все еще в вирт-реальности? Все еще сплю?
– Нет, – мужчина покачал головой. – Ты на борту тарианского линкора “Аламаут”, в трехстах световых годах от Земли.
– И… – девушка с силой сжала руки, чтобы не закричать. – Что я здесь делаю?
– Ты моя собственность.
Это было сказано абсолютно спокойно, словно речь шла о чем-то незначительном, а не о человеческой жизни.
– Бред какой-то, – Инга сжала ладонями виски и судорожно вздохнула. – Я не могу вам принадлежать. Я свободный гражданин Земного Союза. Вы не имеете права удерживать меня силой! К тому же землян нельзя вывозить...
– Хватит! – Короткое слово, брошенное ледяным тоном, прозвучало, словно удар хлыста. Инга отпрянула и невольно сжалась под взглядом амона. – Я не должен тебе ничего объяснять, но если ты настаиваешь… – Тарианец небрежно шевельнул пальцами, и в воздухе перед изумленной девушкой возникло трехмерное изображение аутентификационного файла, того самого, что выдавался всем клонам вместо личных документов. – Ты не землянка. Ты клон, созданный по спецзаказу. И если тебе нужны доказательства, вот, ознакомься.
Инга впилась в экто-грамму глазами. Это был стандартный документ, заверенный Земным Союзом. Только вместо номера серии в первой строчке – особый код, означающий, что она единственный экземпляр, и что дальнейшее клонирование оригинала запрещено.
Медленно, наивно пытаясь отсрочить неизбежное, девушка подняла правую руку и потерла запястье. На разогретой коже проявился тот самый код. Всего несколько символов, ставших клеймом. Пара закорючек, перечеркнувших прошлое и будущее.
Инга несколько секунд хватала ртом воздух, пытаясь осознать свое положение. Но разум отказывался принимать происходящее.
– Я – клон?.. – она ожидала узнать что угодно, только не это. – Но как? Почему? Почему я все помню, если я клон? Зачем мне оставили воспоминания?
У клонирования тоже были свои законы. Клонов выращивали ускоренным методом, внедряли им в сознание необходимые знания и умения, но прошлого не давали. У клонов не было ни семьи, ни детей, ни личной жизни. Ни, тем более, воспоминаний о них. Очнувшись впервые, клон не знал о себе ничего, кроме предназначения. А Инга совсем не ощущала себя человеком без прошлого. Наоборот, она не чувствовала себя клоном – бездушной игрушкой или рабом.