Миша идет за мной на кухню, смотрит по сторонам, будто что-то ищет. Я включаю чайник, не торопясь. Все мои движения спокойные, как у человека, у которого абсолютно все под контролем. Хотя внутри меня все скручивается от волнения.
— Присаживайся.
Он не садится. Стоит, будто вкопанный, и вдруг резко:
— Это что?
Я оборачиваюсь. Его взгляд впивается в мои колени.
Да уж.. я знаю что там. Там синяки – фиолетовые, с синим отливом, все как есть. Последствия недавних падений и упорных тренировок, но Мише об этом знать не нужно.
— Споткнулась, — говорю я легко, отворачиваясь к шкафчику за чашками. — Кровать слишком высокая. Ударилась.
— Споткнулась? — он подходит ближе. — Арина, да у тебя все колени синие. Ты мне врешь?
— Конечно, — отвечаю я с усмешкой, не поворачиваясь к нему. — Я живу двойной жизнью. Ночами борюсь с преступностью. Иногда падаю с крыш.
Я слышу, как он коротко и резко выдыхает. Напряжение в кухни сгущается, мне становится неуютно.
— Ты… ты правда в порядке?
Я поворачиваюсь к Мише, смотрю прямо ему в глаза.
— Да, Миш. Я в полном порядке.
Он явно хочет узнать больше, но я не даю ни повода, ни возможности.
Чайник закипает. Я наливаю кипяток в кружки. Даю ему одну, он берет.
— Ты не хочешь сказать, где ты была? Что с тобой? — еле сдерживается он, вижу, как его распирает любопытство.
Что он уже себе надумал?
Я улыбаюсь. Спокойно, почти тепло.
— А зачем тебе это?
— Потому что…, — он запинается. — Потому что я все еще…
— Не надо, Миш, — сразу же перебиваю я его. — Не начинай с этого.
Он сжимает кружку. Его губы поджаты, глаза бегают, ищут, цепляются.
— Ты не скажешь?
— Нет. Я уже не обязана тебе ничего объяснять.
— Ты изменилась, — произносит он почти шепотом.
— Да, — отвечаю. — И мне это нравится. Так о чем ты хотел поговорить?
Арина
— Стас у тебя был? — Миша бросает фразу сходу, будто весь путь к моей двери только ее и репетировал. — Он обещал уговорить тебя выпустить видео о моем ресторане.
Я облокачиваюсь на столешницу и скрещиваю руки.
— Был. Он все мне рассказал.
Миша прищуривается.
— И? — он тянет это «и», как будто от него зависит все.
В груди становится тяжело. Не просто ком, а камень. Сказать? Рассказать, как Стас признался мне в любви? Что это он прислал те фото, а я, дура наивная, хлопала ресницами и верила в «ночные смены»?