И я холодею, вспоминая, что она кажется дочь депутата.
А потом чуть выпускаю пар.
Ну, если Вильцев считает меня в чем-то там виноватой, пускай карьеры лишит, но ни он, ни его отец не узнают о Веронике.
В руке вибрирует мобильный, который я доставала как раз затем, чтобы набрать в полицию или МЧС когда он отвлекся.
Чутье не обмануло.
Вильцев никогда не был нормальным!
На экране высвечивается сообщение от Геннадия.
"Мы с Никой в больнице. Зай, пожалуйста, прости. Нас на дороге фура задела".
4. Глава 4
Сердце ухает куда-то в пятки.
“Фура задела” - эти слова словно лезвием меня полоснули.
Подбегаю на негнущихся ногах к лифту.
- Вы где, Ген? - выдаю спустя несколько секунд, но получается совсем бессвязно. - В какой больнице?
- В Семашко, - выдавливает из себя. Слышу, по голосу, что он там корчится от боли. - Короче, приезжай, Ань…
- Стой! Не клади трубку! Скажи, что с дочкой? - выпаливаю, как из пулемёта. Знаю, он огорчится, что не спрашиваю о его состоянии, но всё, о чём могу сейчас думать - это моя Ника.
Захожу в лифт, не прощаясь с опешившим Вильцевым и его невестой.
Гена молчит.
Секунда… Две…
- Ген? Ген, ты меня слышишь? - кричу в трубку. Отрываю аппарат от уха - связь не прервана, но плохой сигнал. Совсем нет звука.
Пока кабина достигает первого этажа, мне кажется, я поседею от страха за дочь.
Перезваниваю.
Абонент недоступен.
Чёрт!
Тыкаю по кнопкам - пальцы, словно брёвна. Трясутся и не гнутся.
Вызываю такси и выбегаю на мороз - ждать проклятые двенадцать минут до его прибытия.
Не перестаю набирать Гену на протяжении всей поездки. Меня чуть не колотит от страха и неизвестности. Ещё водитель оказался болтливым. Не переставая трындит про пробки и описывает подробности ремонта дороги на Кутузовском.
- Послушайте, у меня дочь в аварию попала! Можно просто помолчать? - рявкаю на него.
Нервы, будто натянутые ниточки. Ещё чуть-чуть и порвутся.
Таксист затыкается, но перед этим считает необходимым добавить:
- Соболезную. Да, гололёд. Тоже видел час назад фуру и серый BMW под ней. В лепёху просто.
Стараюсь унять дрожь в руках, а всю оставшуюся дорогу у меня в мыслях теперь крутятся его слова “в лепёху”. Понимаю, что серых BMW в Москве тысячи, но гадкое предчувствие всё равно не отпускает.
Врываюсь в приемное отделение... вихрем.