— С ума сошел? — чуть не поперхнулся остывшим бьером Торвальд. —
Отец в жизни не допустит такого низкого брака!
Уже лет пять Эйнар сговорился с Храфном — самым состоятельным
бондом Грейфьяля. Его дочь Милдрит была умна, красива, здорова,
обходительна. Даже не в меру гордая Финна одобрила Милдрит — а это
уж что-то да значит.
— Да как сказать. Невеста, конечно, худородная — зато приданое
знатное!
— В приданом за Милдрит Храфн три корабля обещал!
— Что такое корабли в сравнении с магией чужаков? — Инги
помолчал, давая Торвальду время оценить перспективы. Торвальд
оценил. И позеленел.
— Отец никогда этого не сделает! И мать не позволит!
— Вероятно, не сделает, — судя по голосу Игни, его этот факт
глубоко огорчал. — И Финна, конечно, рогом упрется. А зря. Ради
такой выгоды можно поступиться и деньгами, и славой.
— Люди не примут правительницу из пришлых!
— Люди примут все, что им скажут принять. Если, конечно, у
правителя достаточно силы и власти.
— Чушь! — грохнул кубком по столу Торвальд. Последние капли
бьера, взлетев, мелким дождиком упали на доски. — Бонды никогда не
примут пришлую! А наследник? Что с моим наследником? Его что, будут
называть Чужаком?! — осененный внезапной идеей, Торвальд замолчал —
и растянул губы в поганой усмешке. — А вот твой сын наследником не
будет! Пожалуй, я предложу отцу новый план. Почему бы тебе не
жениться на пришлой?
— Нет-нет-нет! — Инги, расхохотавшись, вскинул узкие белые
ладони в жесте «сдаюсь». — Пощади, брат мой! Ты выиграл эту
битву.
— Вот то-то же, — проворчал, медленно успокаиваясь, Торвальд. —
Я всегда выигрываю битвы.
В каком-то смысле Инги был прав. Все действительно могло быть
намного хуже. Вот Улава, скажем, с кривой Гретхен сговорили.
Бедняга попытался возражать, так отец ему сходу: «За Гретхен отрез
земли дают, отару в пятьдесят голов и три прута серебра. С таким
приданым бельмастая девка любую красотку за пояс заткнет». А если
Улав такой уж чувствительный и ранимый — пускай ночью светильник
задувает, прежде чем к исполнению супружеского долга приступать.
Хотя нормальный мужик и со светильником смог бы! Ибо главное в
женщине отнюдь не глаза.
И ничего. Женился в конце лета Улав, сейчас Гретхен с пузом
ходит. Прав был его папаша — нормального мужика бельмо не
остановит.
Погруженный в глубокие размышления, Торвальд сам не заметил, как
добрел до своего дома. У порога деловито копошились три курицы,
разрывая желтыми лапами черную грязь. Над крышей тянулся низкий
сизый дым, в котором угадывался густой, сытный аромат жареного
мяса. Сразу вспомнилось, что ел Торвальд только утром, и то всего
ничего — миску каши со шкварками и четвертинку гуся. Инги, правда,
приглашал остаться на ужин, обещал тушеную ягнятину в молоке и
соленую репку — но мать не одобряла, когда Торвальд ужинал в доме
Лекню. Нет, она не ругалась, все-таки сын давно вышел из того
возраста, когда мальчика пристало ругать. Но поджимала губы,
смотрела мимо и тяжело, со значением молчала. Не то чтобы Торвальда
это пугало… Но ужинать он все-таки не остался.