— Герои, Торор, уютные туманы Хелля, — передразнил его Торвальд.
— Вот, держи корзину. Твой обряд — тебе и петуха нести.
— Вы долго еще болтать будете? Ехать пора. Я закольцовку снял,
сюда кто угодно прийти может! — Барти, сидя в седле, оглянулся на
Иву. — Ты что, серьезно? Нет, в самом деле?
Торвальд тоже оглянулся. И застыл, вытаращив глаза.
Пришлая ведьма не могла влезть на лошадь. Она топталась около
своей кобылы, тщетно пытаясь попасть ногой в стремя. Но ушлая
лошаденка, сообразив, с кем имеет дело, в последний момент
отступала, чуть разворачиваясь — и несчастная ведьма только
бессмысленно подпрыгивала, цепляясь за луку седла.
— Боже, Ива… — обреченно застонал Барти. — Ну хоть к бревну ее
подведи, что ли. С бревна попробуй!
— Не надо с бревна, — остановил Иву Торвальд. — Оно же круглое,
лошадь дернет — оступишься и упадешь. Ну-ка, дай повод. Тпр-р-ру,
стоять, дура! — рыкнул он, и кобылка испуганно вытаращила глаза.
Восстановив порядок, Торвальд обошел послушно замершую лошадь и
сложил руки в замок. — Становись сюда. Я подтолкну, и ты
запрыгнешь.
— Спасибо, не стоит, — на узком смуглом личике пришлой
проступила то ли вина, то ли смущение. А может. и то, и другое
разом. — Я же тяжелая…
Торвальд удивленно вскинул брови. На вид Ива весила не больше
барана, отощавшего в зимнюю бескормицу. Но не говорить же такое
девице!
А что говорить?
— Не бойся, я удержу, — брякнул он и тут же понял, что
получилась полная ерунда. Во-первых, он вроде как обвинил Иву в
трусости. Она, конечно, женщина, а не воин — но все же такими
словами бросаться не следует. А во-вторых, подчеркнул, что Ива
сомневается в его силе. А указывать на бестактность собеседника —
последнее дело, если ты, конечно, не хочешь с этим собеседником
разругаться.
— Точно? — Ива еще немного постояла, вцепившись в седло. — У
меня кроссовки грязные…
— Вытру руки тряпкой.
— Ну ладно.
Напряженно поджав губы, она подняла ногу и уперлась подошвой в
сцепленные кисти и оттолкнулась. В то же мгновение Торвальд напряг
мышцы, подбрасывая ее вверх — и колдунья, взвизгнув, птичкой
взлетела в седло.
— Вот так вот, — удовлетворенно кивнул Торвальд. — Не переживай.
Научишься!
На кладбище было тихо и пусто. Ветер гонял по низким пологим
холмикам бурые истлевшие листья, и темные глыбы камней равнодушно
наблюдали за этим бессмысленным кружением Лейви, разом посерьезнев,
бесшумно ступал по сухой ломкой траве, прижимая к груди корзину с
петухом. Торвальд ехал прямо за ним, аккуратно огибая могилы, и
вспоминал имена. Старый Рольф, малышка Сигги, красотка ХХХ — умерла
родами, а с ней и ребенок. Вон та могила — Эсхейд, порвал пилой
руку и рана загноилась. А эта — Бергтора, не дожила до весны. Зима
в тот год выдалась холодной и долгой.