– Ау, на-ро-о-д, вы где, бродя-я-ги?
Настасья поморщилась, он что вот так вот прямиком к разбойникам
пойдет? Да, его тут же прикончат! Девушка пыталась упираться,
толкалась лишь бы этот сумасшедший оставил ее в покое.
–М-м-м! Мг-м-м-мы.
– Я тебе давал шанс высказаться, теперь момент упущен! – тихо
отвести Сирин, крепко придерживая упрямицу, чтобы не сбежала.
Вдруг он повернул голову чуть в сторону и уставился на густые
заросли припорошенные снегом.
– Ты кто такой? – неожиданно прозвучал незнакомый голос, аккурат
по другую сторону кустов.
– Как это – кто? Бродяга... Из Вересковой пустоши...
Настасья нахмурилась о чем он вообще говорит?
– Брехло – ты! Вересковых накрыли! – едко пояснил невидимый
собеседник, затем послышался скрип, будто тетиву натягивают.
Сердце Настасьи упало в пятки, так жалко себя стало, что из глаз
слезы хлынули.
– Ты пасть-то на честного пацана не разевай! – недовольно изрек
Сирин, будто всамделишный разбойник. – Вересковых повязали три
месяца назад, а я все это время пятками княжество протирал, пытаясь
улизнуть от нюхачей. Чудом шкура уцелела, – дальше он примолк и
любовно отряхнул невидимуюю пыль с рукава. – зато вишь разжился…
Повстречал тут давеча одного ротозявку, а потом мне его сапоги
достались совсем новые и одеждка тоже... – Сирин дёрнул Настасью за
руку и притянул к себе, – а еще вот – девка! Зарёванная чутка, но
кто ж на мордаху смотреть будет! Ну, как мужики, узрели какой я
подарок атаману притащил? Так как? Проведёте в лагерь? Девкой он,
небось, со всеми поделится, как только она ему надоест…
Настасья вся тряслась, уж больно правдиво и уверено звучал голос
Сирина. Может зря она про ту треклятую бутылку промолчала. И о том,
что Аленушка сюда должна была ехать сокровище княжеское отбирать –
это то же вранье…
– Слышь бродяга, так чего к нам пятки навострил, ежели так
хорошо устроился? – собеседник все не унимался и сыпал вопросами,
хотя девушке показалось, будто бы теперь говорит другой
человек.
– Хорошо, да недолго, – откликнулся Сирин, переминаясь с ноги на
ногу. – Кошелька утопшего искать скоро начнут, тут-то обо мне
вспомнят. Зачем мне такое гониво? Среди бродяг затеряться легче, –
прогундосил долговязый перевертыш и покосился на заросли.
Настасья смотрела на мужчину так, будто первый раз увидела. В
нем поменялось абсолютно все. Спина стала чуток сутулой, а при
ходьбе он припадал на левую ногу, взгляд сделался – неприятным,
бегающим. Затрещали кусты и наконец раздвинулись, явив взгляду
толпу заросших и давно не мытых мужиков.