— Да, я тоже рада тебя видеть, — прошептала Киора, пролетая над парапетом.
В таком измождённом виде нельзя было показываться детям. Драконица сложила крылья и, используя остатки магии, буквально влетела в одно из окон своих комнат, то ли ловко на ходу трансформируясь в человека, то ли тратя последнюю крупицу сил и даже чуть больше, чем следовало.
Кураяма-дзё фыркнул вслед — ворчливо, как старый дед, которого разбудили среди ночи и заставили провожать внучку домой. Впрочем, он тут же смягчился, его магические токи мягко подхватили, приглушили свет в коридоре и распахнули дверь в ванную, словно невидимые руки, заботливо указывающие путь.
— Благодарю, — пробормотала драконица и рухнула в облако пара и тепла.
Струи воды, согретые магией замка, обрушились исцеляющим теплом, забарабанили по плечам и голове, зашипели, пузырясь и унося боль в костях и суставах. Кожа с жадностью впитывала каждую каплю. За семь дней Киора впервые чувствовала себя живой.
Надо было помыться, сполоснуть въевшуюся пыль и солёную грязь, но она закрыла глаза и позволила воде убаюкать себя.
— В следующий раз, — прошептала она, обхватив себя руками, — я откажусь. Пошлю Олсандера к чёрту и откажусь. Пускай ищет других водных драконов.
Но она знала: не откажется. Не имеет права нарушить клятву.
Сейчас, когда магия плескалась на нуле, Киора чувствовала себя скорее человеком, чем драконицей, а потому не сразу осознала, что в душевой есть кто-то ещё.
Мысль пронзила мозг с панической чёткостью: «Неужели одна из наложниц Олсандера приревновала и прислала убийцу? Прямо в мою ванную? Это будет самая нелепая смерть в истории драконов Морского Лотоса».
Киора резко обернулась, понимая, что у неё нет сил даже трансформировать пальцы в когти, и так и замерла, глядя на Ивэня, широко распахнувшего глаза. Вода стекала по его одежде, прилипая к ткани, собираясь каплями на рукавах. Он не двигался, не моргал и, кажется, даже не дышал.