— Да, Русалина! В нашей культуре не принято, чтобы женщина находилась среди мужчин одна.
— Прошу простить меня, Камран Рашидович! — меня задевают не сами слова, старшего Зурфалова, а тон, которым они произнесены. — Я постараюсь, чтобы подобного больше не повторилось. И обязательно учту на будущее, что не могу находиться наедине ни с кем, кроме собственного мужа.
Рамиль едва заметно стискивает мою талию. Не знаю точно, что хотел донести до меня этим жестом. Возможно, просил таким образом не обижаться, не обращать на тон Камрана внимания. Или же этим жестом попросил замолчать…
Стараюсь взять себя в руки. Вспоминаю, что перед отъездом в Турцию Камран довольно часто тискал меня, и говорил, что тут себе подобного позволить не сможет.
От этих воспоминаний становится немного легче, но всё же полностью я успокоюсь лишь тогда, когда Камран сам скажет мне, что я по-прежнему ему нужна.
Получив от Рамиля лёгкий целомудренный поцелуй в лоб, я направляюсь в сторону двери.
— Было приятно познакомится с вами, Осман, — не знаю, уместно ли в их культуре говорить это женщине при прощании, но я не хочу показаться бестактной, уйдя молча. — Всего доброго!
Мужчина лишь кивнул и тут же отвернулся, а я, воспользовавшись этим моментом, показала Камрану язык, тем самым выразив своё недовольство. Камран посмотрел строгим взглядом, но я, стараясь не обращать на это внимания, вышла из кабинета, плотно заперев за собою дверь.
Сначала я хотела вернуться в свою комнату, но потом решила пойти на кухню, скоро время обеда, и я думаю, что женщины уже наверняка его готовят.
Я не ошиблась, на кухне я застала маму Камрана, Ёргуз и Озай. Честно говоря, увидев Озай, я обрадовалась. Раз она на кухне готовит обед, значит Рашид Каганович уже отменил её наказание.
— Озай, я хочу извиниться перед вами! — хочу сказать более твёрдым и уверенным голосом, но всё же я чувствую себя виноватой, поэтому у меня просаживается голос.
— За что? За то, что подсыпала мне соли?
— Озай, прекратите! Мы обе знаем, что я не делала этого, — теперь говорю уже более уверенным голосом. — Я лишь поменяла наши с вами тарелки, они были одинаковые. В конце концов, не я это начала.
— Но и не я! — женщина обижена. Она не смотрит в мою сторону, продолжает мыть овощи и зелень.
— Да, но вы же видели! И вы, и госпожа Айнур, - мне не особо комфортно говорить слово "госпожа", но отчества я не знаю, а назвать её тётушкой у меня почему-то совсем язык не поворачивается.