— Йоши-сама! Нас предали, — начал Куросаки, бурно жестикулируя
руками. — Накамура и его два сятэя, они…
— Помолчи, Рюсэй. Тебя я еще выслушать успею. Мне интересно, что
скажет твой младший. Знаешь почему?
— М-м… нет, Таканава-сама…
— Потому что по странному стечению обстоятельств всегда там, где
появляется твой младший — возникают проблемы. Не находишь это
странным?
Куросаки глянул на меня. Что-то блеснуло в его глазах. Как в тот
день, когда мы уезжали от Андо.
— Нет.
— Объяснишь, Кэнтаро?
— Куросаки сказал правду. Нас действительно предали.
— Да что ты? И почему я должен тебе верить?
Кое-что я знал об этом мире. Пускай не все, но кое-какие знания
это тело в себе хранило. И почему-то я буквально нутром чуял, что
эта деталь, которую я сейчас озвучу Таканаве — очень важна. Пока
что я не понимал почему, но ощущал внутреннюю потребность ее
сказать.
— Вы можете мне не верить, Таканава-сама. Но, я думаю, вас очень
удивит тот факт, что у всех людей, что работали в этот вечер у
Хирохито Араки не было мизинцев.
Узкие глаза Йоши Таканавы распахнулись, как две створки ворот от
услышанного.
— Что ты сейчас сказал?
— Вы правильно меня услышали, Таканава-сама.
Он рухнул на кресло и перекрестился, после чего подпер щеку
одной рукой.
— Твою-то мать… неужели это снова они…
Кто “они” — пока что было не ясно. Лейтенант не торопился
отвечать, а лишь задумчиво набил трубку с длинным мундштуком
табаком и закурил. В молчании он находился, наверное, добрых
полторы минуты, за которые ни я, ни Куросаки не осмелились его
потревожить.
Наконец он вытрусил пепел, после чего поудобнее уселся в кресле
и повернулся к нам.
— Вы оба знаете что такое юбицумэ, — начал он.
Наверное, совсем недавно я бы сказал, что понятия не имею о чем
говорит Йоши Таканава, однако после недавних событий и моей поездки
в поместье семьи Андо, я мог ночью спросонья рассказать, что такое
юбицумэ. Жертвенное отрезание мизинца в качестве извинения;
наказание за сильный проступок; желание якудзы выразить свою
преданность, если ему не верят.
Но всех этих ребят отличало то, что мизинцев у них не было по
самую кисть, а значит с вероятностью в девяносто девять процентов —
их заставили отрезать себе пальцы и выгнали из семьи. Своеобразное
клеймо.
— Изгнанные якудза, которые провинились так сильно, что их лица
больше не собирались терпеть в клане. Каждая семья дорожит своей
репутацией. Никто не захочет работать с кланом, который не чтит
правил.