Тростин кивнул, выдохнул и
крепко меня обнял.
— Спасибо, ребят. Спасибо, —
прошептал подполковник и отпустил меня. — Задерживаться никто не
собирается.
После этих слов прозвучал
громкий взрыв в районе расщелины. Звук падающих камней перебивал
шум винтов вертолётов. Пыль хлынула в долину, будто лавина сошла с
гор.
— Вертолёт бросать было
нельзя. Теперь можно улетать, — сказал Тростин и пропустил меня к
вертолёту.
Я медленно забрался в грузовую
кабину под одобрительные похлопывания разведчиков. Сел на скамейку
и чуть было не упал с неё. Ощущение, что батарейка внутри меня
вот-вот сядет.
Я был в напряжении очень
долго. В родном, вибрирующем и шатающемся Ми-8, я моментально
расслабился. Да так, что ноги подкосились, и я с трудом смог
удержаться на скамье.
— Сань, всё хорошо? — похлопал
меня по плечу начмед Марат Сергеевич, который был в грузовой кабине
и подошёл ко мне.
Оказывается, Иванов вылетел на
задачу вместе с группой Тростина. Начмед осмотрел меня. Поняв, что
я не ранен, достал маленький пузырёк и вату. Первая мысль — он мне
сейчас обработает ссадины и царапины на лице.
Но только мы оторвались от
земли, как Марат Сергеевич поднёс мне вату к носу, пропитанную
неизвестным составом. И это был не спирт.
В нос ударил мощный запах
самогона. Да такой, что у меня глаза заслезились. Но взбодрило не
по-детски!
— Ах! Хороша, наливочка, да? —
улыбался доктор.
Я почувствовал, что имелось
амбре у Марата Сергеевича. Тут не надо быть гением, чтобы понять
закономерность. Что зебра без полос, что начмед без перегара — вещи
невозможные.
— Марат Сергеевич, ядрёный у
вас нашатырь! — крикнул я.
— А ты как думал?! Натуральный
продукт. Ты ж знаешь, что я только своё употребляю.
— Так, а куда нашатырь делся?
— уточнил я.
— Не знаю. У меня его нет. Да
и эта наливочка бодрит лучше, но пить не советую. У тебя опыта
мало.
Обожаю нашего доктора за
простоту! Интересно, насколько много у него практики было до того,
как он стал доктором в авиационной части. Слышал, что он не сразу
попал в авиацию.
Димону поставили капельницу,
осмотрели раны, а он продолжал лежать неподвижно и смотреть в
потолок. Вертолёт слегка тряхнуло, и Батыров повернул голову в мою
сторону. Встретившись со мной взглядом, он слегка улыбнулся. Что
там у него в голове творится, не знаю. Но я вижу, как по его
грязным вискам прокатилась слеза.