* * *
До комплекса орбитального лифта Илья добрался едва живой. На
протяжении трех километров пути ему дважды приходилось вступать в
короткие перестрелки с преследователями. Ашанги упорно пытались его
нагнать, пользовались в основном "биониками", из трофейного оружия
целили только по ногам.
На экипировке уже живого места не осталось. Композитные
пластины, вшитые в ткань, посекло иглами, лохмотья легкого
камуфлированного бронекомбинезона цеплялись за колючки низкорослого
кустарника, осложняя и без того нелегкий бег по руинам.
Фильтра в дыхательной маске он поменять не успел, и
метаболический имплант буквально выжигал силы, нейтрализуя
смертельное воздействие токсинов, игнорируя последствия контузии, а
они проявлялись все сильнее, резче.
Оврагов стало больше. Бывшие улицы, будто ручейки вливались в
широкий разлом проспекта. Кое-где на высоту в десять-пятнадцать
этажей вздымались здания, некоторые вырывались еще выше, но все
равно казались приземистыми, незначительными на фоне дюжины башен,
образующих плотный кольцевой периметр.
Проспект начал ветвиться. В лунном свете многочисленные дорожные
развязки выглядели как творения скульптора-сюрреалиста. В
большинстве обрушенные, фрагментарные, они закручивались
разорванными спиралями, тянулись к многоуровневым парковкам, но не
доставали до них, щерились огрызками арматуры, постанывали на
ветру, издавая протяжные скрежещущие звуки.
На паркингах теснились ржавые корпуса машин. До войны миллион
человек в сутки пользовались услугами орбитального лифта.
Илья бежал из последних сил. Кровь глухо пульсировала в висках.
Ашанги уверенно сокращали дистанцию, он сумел оторваться от них
едва ли на сотню метров, но теперь шаг за шагом терял и это
минимальное преимущество.
Расширитель по-прежнему сбоил. Антигравитационные шахты, в
прошлом доставлявшие пассажиров до уровня первой посадочной
площадки, то расцветали в ночи огненными прожилками сигнатур, то
вдруг темнели, обретая материальность обветренного, покрытого
разводами минеральных солей, местами потрескавшегося, опаленного
давними взрывами стеклобетона.
Остаточная энергоактивность в цепях питания никакого оптимизма
не внушала. Комплекс, конечно, строили на века, многие аварийные
подсистемы функционируют до сих пор, но толку-то от них?
Заметив хорошо сохранившийся путепровод, Стужин резко свернул,
задыхаясь, с надрывом миновал два витка "серпантина", чувствуя
усилившуюся резь в груди.