Полицейский перешел к показаниям свидетелей.
Гражданка Васильева Д.А., проезжавшая на своем автомобиле по
тому же маршруту, что и машина Мокрецовой Ж.А., утверждала, что
видела в салоне автомобиля четырех человек — девочку лет семи,
мужчину за рулем и, что особенно привлекло ее внимание, еще одного
человека, сидевшего на плечах у водителя в очень странной позе.
Курков стал читать показания Васильевой Д.А.:
«Я остановилась на заправке и достала пудреницу, чтобы
поправить макияж. Она у меня старинная—достаточно большая. И тут я
случайно увидела в зеркальце водителя красного БМВ. Сперва я
решила, что его кто-то обнял сзади, но потом разглядела чьи-то ноги
на его плечах. Это, конечно, меня заинтересовало. Я стала
приглядываться и увидела к тому же голову на уровне этих ног. Все
это выглядело очень неестественно, возможно, обладатель головы и
обладатель ног – это два разных человека. А может, это была
какая-то одежда странная или шарф такой. Но головы в машине точно
было четыре: водителя, девочки с матерью и женщины вроде (волосы
длинные черные). Больше я ничего не могу сказать, они
уехали».
«Да уж… — задумался полицейский.
— Допустим, в машине был кто-то еще. Хотя
съемки с камер выезда из города никого не зафиксировали, кроме
известных нам лиц. Значит, этот
кто-то подсел к ним уже после. Возможно, на заправке».
Артур вернулся к показаниям Васильевой Д.А:
«Нет, они не выглядели напуганными. До этого на светофоре
наши машины поравнялись, и я видела, как девочка что-то весело
рассказывала матери, а та громко смеялась – окно у них открыто
было. Но тогда я почему-то не обратила внимания на четвертого
пассажира, а заметила его только, когда мы оказалась на
заправке».
Полицейский перешел к характеристике самого Мокрецова:
«Вел себя подозрительно, нервничал, на вопросы отвечал
сбивчиво. Путался в показаниях, оправдывая это тем, что его мысли
«замутнены» в связи с исчезновением жены и дочери».
Показания матери Мокрецовой Ж.А.:
«Несколько месяцев назад Жанна жаловалась, что Миша
замкнулся в себе, ей казалось, что у него начинается депрессия.
Жанна предлагала ему обратиться к специалисту, но он лишь
отмахивался. Такой Миша был человек: все время в делах, ни в Бога,
ни в черта не верил, а тут «депрессия» – он вообще такую болезнь
признавать отказывался. Еще этот случай с его другом на охоте…
После него Миша вообще очень изменился. Сильно переживал, себя
винил. Все время писал что-то в своей записной книжке. Что в ней
было, дочь не видела, он эту книжку никому не давал, даже близко не
подпускал».