Покончив с Костей, существо двинулось ко мне, вращая
своим единственным жутким глазом, цепляясь залитым кровью моего
товарища подолом за торчащие из земли коряги и сухие
ветки.
Когда оно приблизилось ко мне совсем близко, я
огромным усилием смог преодолеть сковавший меня страх и помчался
прочь, не разбирая дороги.
Я бежал со всего духу и каждую секунду чувствовал
присутствие ужасного создания за своей спиной. В тот момент я
ощущал, что Оно совсем рядом, всего в паре сантиметров от моего
затылка. Если бы я только мог знать…
Не помня себя от страха, я ворвался в ворота базы и
упал на землю перед дежурившим охранником. Мои легкие горели и были
готовы вот-вот разорваться, ноги болели от долгого бега, а в боку
сильно кололо.
Лишь только я смог хоть немного отдышаться, как
сразу же рассказал о случившемся служащим базы, соврав, что на нас
напал медведь.
Как ни странно, ни у полиции, ни у других служб,
немедленно примчавшихся на место, не возникло ни тени сомнения в
моих словах — во всех проведенных экспертизах и заключениях
значился чертов медведь.
Сейчас я понимаю, что лучше бы мы с Костиком и вправду нарвались
тем вечером на медведя, чтобы он разорвал в клочья нас обоих. Тогда
Жанна и моя родная Анечка сейчас были бы живы…
Я не сразу понял, что привез с собой из леса. Все
мои мысли занимала смерть Костика — мог ли я спасти друга, если бы
не стоял, как истукан, глядя, как его тело рвут на части и слушая
его отчаянные мольбы о помощи? Я струсил! Нужно было взять ружье,
стрелять, пока не кончатся патроны. Это бы вряд ли убило гадину,
но, возможно, разозлило бы ее достаточно сильно, чтобы она забрала
и мою жизнь тоже. Но нет, я струсил, поступил как последний
мерзавец, не предприняв ни единой попытки спасти
товарища.
Все больше и больше погружаясь в тяжелые мысли,
снова и снова прокручивая в голове нападение жуткого существа, я
совсем потерял счет времени и пустил жизнь на самотек. Я жил словно
на автопилоте. С каждым днем становилось все хуже, мне казалось,
что в моей жизни вообще не осталось ничего
хорошего.
Жанна, как могла, старалась меня поддержать, но я
будто бы не слышал ее. Какой же я был идиот!
Тревога закралась в мои мысли, когда я понял, что
стал терять воспоминания. Сначала я не придавал этому значения, но
потом остро осознал, что со мной что-то не то. К тому моменту,
когда я спохватился, было уже поздно: Жанна говорила о каких-то
значимых для меня событиях, но я не мог их вспомнить. Это было
очень странное чувство — я знал, что эти воспоминания есть в моей
голове, но доступ к ним был как будто закрыт: мысль ускользала,
когда я пытался за нее зацепиться. Но так было только с радостными
воспоминаниями, вся чернота по-прежнему оставалась в моей
памяти.