Набрал
полную грудь воздуха, окинул помещение глазами.
А где это
я?
Место было
незнакомым.
Вокруг
осветительные приборы, монтажные рамы, камеры, декорации. Что-то я
не помню такой дорогущей техники в нашем театре. Но я явно не в
больнице. Может, в кладовую меня притащили со спектакля?
— Ты стоял
у лампы, — пояснил незнакомец, который приводил меня в чувство
нашатырем. — Потом, когда эфир только начался, вдруг
упал.
Я
пригляделся. Незнакомец. Таких техников я не припоминаю.
— Ты
кто?
Тот
удивленно глянул на меня.
— Акира,
кажется, ты крепко ударился головой. Нужно скорую
вызвать!
— Постой, —
остановил его я. — Не нужно скорую. Я пошутил. Просто пошутил.
Помоги лучше подняться.
Но я не
шутил. Вот всегда так со мной. Как только случается абы что,
начинаю нести околесицу, лишь бы внимание отвлечь.
Азиат с
осторожностью, словно я мог его укусить, помог мне
встать.
— Уверен,
что в порядке? — глаза азиата смотрят с подозрением. Хотя, это,
наверное, так кажется из-за разреза глаз.
— Да, все
нормально, — кивнул я и попытался подняться.
Я
пригляделся к парню. И вдруг в голове, словно само собой всплыло
его имя — Исао. Очень странное имя, но попробовать надо. Внутри
была уверенность, что именно так его и зовут.
— Все в
полном порядке, Исао, — сказал я, внимательно следя за реакцией
парня.
На
удивление тот не посмотрел на меня как на идиота и имя
действительно принадлежало ему. Он кивнул, мол, окей.
Я, тем
временем, прислушался к себе.
Что
происходит? Я вновь задал себе этот вопрос. И вдруг обратил
внимание, что уже не в костюме тараканища. Да и грим с рук стерли.
Когда успели? Неужели я так долго пребывал в беспамятстве? И зачем
притащили на какую-то студию с азиатами?
Я подошел к
монитору, посмотрел на него, пытаясь разглядеть отражение. В черном
стекле показалось странное лицо, явно не принадлежащее мне. Азиат.
Угловатые скулы, чуть вытянутое лицо, черные волосы, спадающие на
глаза. На вид лет двадцать.
Нет
глупость какая-то. Потрогал пальцем лицо, оттянул веко. Отражение
повторило за мной.
Мне
захотелось закричать в панике, но я не дал эмоциям вырваться
наружу. Тут что-то происходит, пока мне непонятное, но пока я не
кричу — никто не бросается на меня и не надевает на меня
смирительную рубашку. А дело, кажется, в перспективе пахнет именно
этим. Нужно сначала все выяснить. И чем быстрее, тем лучше. Как
говорят психиатры, если ты признаёшь проблему то уже идёшь на
поправку. Значит и без крепких санитаров разберусь.