Феликс сделал вид, что не замечает пакостничества и продолжил раскладывать бумаги по стопочкам.
В кабинете на двух человек он был совершенно один. Его начальница — Зинаида Николаевна Клейнмихель, ведьма и заместитель Министра Магии, сегодня не пришла. А значит, Селиверста, скучавшего в пустом Министерстве две праздничных ночи, лучше не провоцировать.
Говорят, ведьмы — коварные, а вампиры — кровожадные. Это все ерунда. Попробуйте успокоить расшалившегося домового! Вот кто выпьет всю вашу кровушку и скушает мозги ложечкой из кукольного сервиза.
Феликс был уверен: расшалившегося Селиверста он не остановит. Он — обычный человек и работает в маг. редакции «Нового Аркаима» только благодаря собственному уму и трудолюбию.
О последнем ему редко говорили. О том, что он — человек без единой капельки магии, напоминали постоянно.
Против ярости древнего духа у Феликса была только надежда, что домовой помнит о запрете Зинаиды Николаевны. Та настрого запретила Селиверсту издеваться над лишенным магии стажером.
Селиверст, похоже, не забыл. Не стал кидать из шкафов папки с секретными документами (как на прошлой неделе), не стал бегать по стенам и потолку (как в их первую с Феликсом встречу) и даже не стал подвывать раненым волком (хотя баловался этим пару раз на дню).
Попинал еще немного черновики, прыгнул на пышно украшенную подвесками люстру. Задумчиво покачался на ней, подозрительно похрустывая. Феликс очень надеялся, что собственными воображаемыми косточками, а не антикварным хрусталём. После чего ловко зацепился ногами за изогнутые трубки, свесился головой вниз, и, придерживая маленькой ладошкой сказочную кудрявую бороду, затянул известную Феликсу песню:
— О-о-о-о-о-о-обижают сиротинушку! О-о-о-о-о-о-обижают несчастненького! Не дают житья-бытья! Не дают житья-бытья! Как мне быть? Где мне жи-и-и-ить?
Вопросы были риторическими.
Древний дух, самоназвавшийся Селиверстом Игнатичем, жил в глухих лесных селениях по обеим берегам реки, позже названной Москвой, за сотни и сотни лет до появления князя Юрия Долгорукого, которому вдруг понадобился сторожевой острог по северному краю русских земель.
Самоназвавшимся Селиверст был потому как настоящего своего имени он никому и никогда не называл, считая, будто само знание этого тайного изначального имени позволит раскрыть некую подлинную сущность домового и навеки поработить, чего духу совершенно не хотелось.