— Так ты же… вегетарианка? — судя по тону Сиятельства, это всё
же был больше вопрос, чем утверждение.
— Нет, — хохотнула Юля и отправила клубок коричневой лапши в
рот. — Почему ты так решила?
— Так ведь ты мясо не ешь. Сама говорила.
— Ну-у-у-у, — Ромашка пожала плечами. — Не ем. Но не по какой-то
причине. Мне просто млекопитающих жалко. Понимаете, какие-то они
свои. Милые пушистики, родные такие, уютные. Как их есть?
— А птицы, то есть, не уютные? Их не жалко?
— Их тоже жалко, — кивнула Юля. — И жуков жалко, и пауков, и рыб
всяких. Но млекопитающих больше всего. Мы же… ну… в одной команде,
что ли?
— Короче! — это Шама оторвалась от стейка. — Чего вы
домотались?! Ромашка не ест мясо, потому что не ест мясо. Хочется
ей так. Правильно говорю?
— Ага, — кивнула оборотнесса. — Хочется. Точнее, не хочется.
— Главное при этом, — продолжила мысль Шестакова, — что она
никому ничего не навязывает и не скатывается в снобизм. Так
ведь?
— Так.
Юля вновь кивнула, затем посмотрела в тарелку шаманки и
сказала:
— Фу.
— Ну вот, блин, накаркала, — вздохнула Шама.
— Да нет-нет, я не к этому. Просто… ты знаешь, что ты ешь?
Тут Шестакова немножечко напряглась, и сама осмотрела своё
блюдо. На дорогой деревянной тарелке из обработанного спила берёзы
лежал разухабистый мясной лапоть размером чуть ли не с сиденье
унитаза.
— В меню было написано «флэнк-стейк».
— Вот и я о том же, — кивнула Ромашка. — А знаешь, что такое
«флэнк-стейк»?
— Не-а.
— Пашина, — сказала Ромашка и продолжила наматывать лапшу. — Ну
то есть пах.
— Порохом пропах, — улыбнулась Фонвизина, мастерски орудуя ножом
и вилкой и отделяя филе своего сибаса от хребтины. — Шестакова, не
переживай, пах — это просто низ живота. Ничего криминального.
Однако Шестакова всё равно нахмурилась. Посмотрела сперва на
свой стейк, потом на Ромашку, на Фонвизину, и снова на стейк. В
итоге пожала плечами, сказала:
— Один хрен вкусно, — и продолжила наворачивать мясо.
Тем временем за столом разворачивалась ещё одна баталия. До сих
пор молчаливая, но судя по напряжению я чувствовал — вот-вот
прорвёт. А разворачивалась она между Дольче и Смертью. Первая вот
уже десять минут ковыряла три худеньких гункана с креветкой и
порцию самых простейших роллов, а вот вторая…
— М-м-м-м, — вторая отрывалась по полной.
Смерть забила хрен на высокую кухню и притащила себе целую гору
фастфуда. Жирный увесистый бургер с двойной котлетой, тройным сыром
и пятерным беконом, несколько разных картошек с соусами, наггетсы,
луковые кольца и целое ведро… нет… целое ведрище куриных крылышек в
панировке.