Передёрнулась от отвращения и выдала.
- Мачеха всегда приговаривала, что самоуверенность однажды доведет меня или до греха или к победе.
- Ты самоуверенная, Миланта?
- А вы – грубиян, - заметила, между прочим. – У всех свои недостатки.
Лицо дракона стало серьезным, однако в янтарных глазах продолжали плясать смешинки.
- Скольких мужчин Ардании ты покорила? Скольких соблазнила, свела с ума и бросила?
- Одного. Жениха.
- Не больно-то он дорожит своей невестой, раз разрешил ей бежать во вражеское королевство. Слабак. Как все мужчины вашего народа.
Страх и отчаяние сменяются гневом.
Эрик, милый. Как же мне не хватает твоей поддержки, улыбки, нежного голоса. Всё это я делаю ради тебя.
Сглотнула слёзы и продолжила играть:
- Такой же, как вы.
- Считаешь меня слабаком?
- Всех драконов без исключения!
Красивое лицо с идеальными чертами до этого бесстрастное и чужое – вытянулось в искреннем изумлении. Янтарные глаза не просто потемнели, в них пробудилась северная тьма.
Кажется, я перегнула палку. Ой, что сейчас будет.
- Позволь, докажу тебе обратное, - прорычав, беловолосый щелкнул пальцами и цепи рассыпались в пыль, освобождая меня из плена.
От холода всё тело занемело. Я стекла по колонне на гладкий пол, но перед тем как окончательно упасть и потерять сознание, за талию перехватили драконьи руки.
Он рывком прижал меня к себе, после чего снежный вихрь завертел нас в зимнем водовороте и через миг перенёс в одну из спален величественного замка. Бело-синие стены. Красивые стрельчатые окна. Изысканная мебель из белого дерева. Шторы, ковры, покрывала однотонного серебристого оттенка. В камине клубилось голубоватое пламя. На полках и тумбочках сияли декоративные лампы.
Я вскрикнула, когда дракон толкнул меня на диван. Затем навалился сверху, уперев руки по обе стороны от моей головы и, склонившись, прошипел прямо в рот:
- Сама напросилась, Миланта Орсо.
И прижался своими губами к моим.
Сердце взмыло под горло и забилось как сумасшедшее. Я даже оттолкнуть его не могу, слишком тяжелый, а я – замерзшая и едва способна шевелиться. Мужской напор нарастал. Дракон углубил поцелуй, вторгаясь в мой рот, подавляя, подчиняя и всё это, невзирая на все неумелые протесты. Целовал так, что потемнело в глазах, а воздух стал болезненно жечь легкие.
Уж не знаю, сжалились это боги или сработал мамин амулет, но в миг, когда дракон, пленив сначала губы, опустил ладонь мне на грудь, легонько сжимая, из коридора донеслись женские крики.