- Ну вот, а вы говорите…, - Гриф
перечитывал оригинал прошения.
- Но моё родство?! – сделал последнюю
отчаянную попытку Кнышский.
- Секретарь, проверьте пожалуйста своим
дворянским навыком вот этого документ, -Гриф подал старенькому
секретарю оригинал моего прошения и тот навёл ладони на подпись
императора Кречета.
- Подлинная, как есть
подлинная!
- А Вы, Вацлав Лехович, прежде
чем орать о своих необдуманных авантюрах, почитайте, что там
написано? Содействие в вопросах наследования. И виза лежит
государя…
- Но мы же независимая республика,
вольный город, все дела!
- Виза, говорю, наложена, за подписью
самого Петра Алексеевича, прошу заметить, - Гриф повернулся к
полковнику Шпренгеру всем телом, - нами ВСЕМИ уважаемого
просто беспрекословно, просто беспредельно уважаемого, как родного
отца уважаемого, слов нет, чтобы выразить, как мы ценим и слушаем
со вниманием.
Полковник, как представитель секретной
службы его императорского величества, молча кивнул, засчитав
завуалированный прогиб.
- Написано тут высокою рукой…
«Всем лицам империи и за её пределами, до отмены распоряжения –
поддерживаю и ожидаю того же. П.А. Кречет».
Все молчали. Даже те, кто сидел на
стульях и не до конца понимал всего контекста, не видели самого
прошения, наконец соотнесли имя и отчество с
ситуацией.
- Мы лица? – обвёл всех взглядом Гриф.
- Лица. За пределами? Пока что так. Мы поддержим? Я лично -
да.
- Но республика! – кипятился обманутый
в своих ожиданиях поляк.
- Не соревнуется республика размеров с
четверть Костромской губернии с империей, ежели умнее воробушка.
Думаю, что единогласно… В смысле, - он посмотрел на Гадюкину, думая
о чём-то своём. – Ставлю на голосование. Без всяких дальнейших
обсуждений.
Повисла секундная
тишина.
Я понимал, что сам Кротовский -
«ставленник», так что по логике его группировки им нужно поддержать
меня, как тоже ставленника. Будучи одиночкой, я уже не раз
демонстрировал Кротовскому свою лояльность. Значит буду к ним как
минимум прислушиваться, а как максимум попаду под
влияние.
А для «стариков» я был в первую очередь
представитель старых кустовских родов, то есть человек не
чужой.
- Вацлав Лехович, - Гриф посмотрел на
поляка и на меня, - мы тут стараемся, чтобы компромисс был между
домами и взаимная выгода. Вы согласны, Аркадий
Ефимович?