На взвешивании Саченков на меня только косо глянул. Ни тени
превосходства, всё же мой багаж боёв без единого поражения
впечатляет. Не обошлось без визита в раздевалку помощника старшего
тренера олимпийской сборной, принесшего бесценную идею: сняться с
боя и пропустить украинца, за что мне обещано место в категории до
семидесяти одного.
- Есть такое мнение, - возразил я, - что и во втором среднем
Матюшевичу удержаться нелегко, рост увеличивается, а в полутяжёлый
переходить не готов. Если Саченков – лучший, зачем вам переживать?
Победит меня и пусть покупает билет Киев-Москва, согласен выступить
его дублёром.
- Ну, всякое бывает, - заюлил толстяк, некогда выступавший в
наилегчайшем. – Вдруг бровь рассечёт.
- Обещаю не бодаться. В остальном – пусть победит сильнейший.
Здесь и в Москве.
- Судей они настропалят свистеть в одни ворота, -
прокомментировал Ким, когда пухляш гневно стукнул за собой дверью.
– Не бери до головы. Если бы всерьёз хотели твоего отстранения,
пустили бы в ход весь административный ресурс. Теперь это выглядит
как попытка для проформы. Предлагали – отказался, что с нас
взять.
Мои грузинские болельщики убеждали впоследствии, что дело
оказалось гораздо сложнее, на каких-то цековских посиделках в
апреле этого года, пленуме что ли, Шеварднадзе зацепился языком с
Щербицким. Украинский первый секретарь хвастался, что их бокс стоит
на одном уровне с московским, а то и превосходит, привёл в пример
нескольких своих и Саченкова в том числе. Тут Шеварднадзе,
наслышанный уже, что мы с Кимом пару раз занимались с их боксёрами
и его охраной, заявил: есть такой-сякой белорусско-грузинский
самородок, он вашего зароет на два метра вглубь украинского
чернозёма. Надо, чтоб они встретились на чемпионате СССР.
Полагаю, мои друзья сильно преувеличили. Шеварднадзе – личность
дипломатическая, не могу представить, чтоб он предлагал кого-то
«зарыть в землю», даже будучи навеселе или в ажиотаже. Тем не
менее, факт: этой встрече никто не мешал, и жребий нас свёл аккурат
в финале, с максимальным драматизмом.
- Бокс!
Саченков пошёл в атаку с первых секунд. Не бросился, именно
пошёл, часто выстреливая левым джебом, словно авангард, расчищающий
путь тяжёлым танкам, действуя ровно так же, как и во всех виденных
мной боях – и лично, и в записи на видеомагнитофон.