- Кто-то уже согласился на эвакуацию? Скольких вы смогли вывезти
с Земли. Прием.
- Понял вас. Сейчас три группы работают в Австралии, около
двухсот выживших. Южное полушарие Земли меньше пострадало чем
северное. У нас мало пилотов, но пока справляемся. На прошлой
неделе вывозили несколько групп из Южной Америки. Прием.
- Нам нужно время чтобы все обсудить и принять окончательное
решение. Прием.
- Понял вас «Родион». Этот канал всегда открыт. Если будут
вопросы, готовы ответить. Прием.
- «Космос». Берем сутки на принятие решения. Конец связи.
- Вас понял «Родион». Конец связи.
Несмотря на то, что в радиорубке было довольно прохладно, Родион
Тимофеевич весь покраснел и взмок, так, словно бы пробежал
пятикилометровый марафон. Трудно даже представить, после всего
услышанного, что за мысли сейчас крутились в его голове, и до какой
степени были напряжены нервы, но по эмоциям на лице можно заметить,
что руководитель комплекса в шоке.
- Пришельцы! Что за глупость! – нарушил молчание главный
энергетик Давид Алов. – Неужели они действительно думают, что мы
поверим в эту чушь?
- А во что ты готов поверить Давид? – спокойно спросил Родион
Тимофеевич. – В то, что мы дотянем до следующего лета? Или в то,
что с урезанием рациона мы не получим новый каскад заболеваний от
самых простых до повальных эпидемий? Воздух за пределами бункера и
не думает очищаться. Уровень радиации хоть и не смертельный, но все
равно опасный. Температура держится ниже сорока уже третий год, что
превращает все наши расчеты и смелые предположения в бумажный
мусор. Сколько ты еще собрался торчать в этом чертовом бункере
Давид?
- Ты прав, Родион, наше положение незавидное, ресурсы
оборудования на пределе. Но я не могу поверить в добреньких
пришельцев, которые вот так за здорово живешь вдруг взялись
помогать несчастным дикарям, не совладавшим с «ядерной
дубинкой».
- Я тоже не верю в их альтруизм и бескорыстность. Наверняка есть
то, о чем нам не сообщили и не стали озвучивать в эфире все
условия. Но пойми, при любом раскладе нам придется заплатить цену.
Останемся мы здесь или согласимся на сомнительную авантюру, все
равно придется платить. Никто лучше тебя не знает сколько еще
протянет наш реактор. Дашь мне стопроцентную гарантию, что завтра
он не уйдет в аварийное отключение? А если опять появится грибок,
который на четверть сожрет наш, и без того скудный урожай? У меня
сердце кровью обливается, когда я смотрю в голодные и уставшие
глаза людей. Понимаю, чувствую, что рядом со мной ходячие мертвецы.
Все, кто спасся тогда в первые месяцы войны в этой лаборатории, и
так совершили невероятное. Выжили в тяжелейших условиях столько
лет. Без поддержки, без надежды, без шансов.